Как известно, маршал Рокоссовский вступил в должность командующего Сталинградским фронтом (вскоре тот был переименован в Донской, а Юго-Восточный - в Сталинградский) в сентябре 1942 года. Только что закончилась провалом летняя наступательная операция с целью ликвидации прорвавшейся к Волге группировки противника. В рукописи так объясняются причины провала: "Войска понесли большие потери и вынуждены были перейти к обороне. Причина неудачи усматривалась в недостаточном количестве артиллерии и минометов, низкой обеспеченности боеприпасами, а самое основное - в плохой организации наступления.
Нажим сверху, не дававший возможности в указываемые сроки организовать боевые действия войск, приводил к спешке, неувязкам и неорганизованному вводу частей и соединений в бой. Погрешны в том были Ставка, Генеральный штаб и заместители Верховного Главнокомандующего, ну и неизбежно вынужденные "попадать им в тон" командующие фронтами и армиями".
В дальнейшем Ставка так и не сделала выводов из своих ошибок. Нажим сверху, инспектирование "ответственных должностных лиц безответственными" вошли в широкую практику. На Донской фронт прибыла многочисленная комиссия из Москвы, которая принялась "перетряхивать кадры". При этом, дабы обозначить бурную деятельность, посланники Ставки нередко безосновательно отстраняли от должностей дельных командиров, вмешивались в боевую деятельность, ни перед кем не отвечая за ее результаты. По этому поводу Рокоссовский писал: "Ее (комиссии. - С.Т.) "стараниями" были откомандированы с фронта командующий 4 ТА Крюченкин, 63 А - Данилов. Последний зарекомендовал себя хорошим командующим армией, и очень жаль, что я не успел его отстоять.
Намечались к откомандированию и другие. Чем руководствовалась комиссия Ставки, мне так и не удалось установить. Но все же пришлось вмешаться и с разрешения Верховного Главнокомандующего ее работу приостановить. В той обстановке посылка Ставкой такой комиссии была не только нецелесообразной, но и вредной. Кроме того, этот факт убеждает, насколько сильны были тенденции Ставки вмешиваться в прямые функции командующих фронтами. Во всяком случае, решать такие вопросы надлежало бы тому, кто непосредственно руководит вверенными ему войсками и несет за их действия ответственность, т.е. командующему фронтом.
Исходя из этого для меня вообще непонятной представлялась роль заместителей Верховного Главнокомандующего Г.К. Жукова и А.М. Василевского, а тем более Г.М. Маленкова под Сталинградом в той конкретной обстановке в конце сентября".
Особенно вредным, по мнению Рокоссовского, было постоянное присутствие под Сталинградом начальника Генштаба А. Василевского, который по распоряжению И. Сталина вынужден был бросить свои непосредственные обязанности в Москве, чтобы выполнять здесь неопределенную никакими уставами роль "государева ока".
"По предложению А.М. Василевского был создан Юго-Восточный фронт, - писал Рокоссовский, - в состав которого вошли войска левого крыла Сталинградского фронта. Происходило это в самый разгар боев... Командующим Юго-Восточным фронтом назначается генерал А.И. Еременко, а в качестве управления и штаба этого фронта используется штаб 1-й гвардейской армии. Но буквально через несколько дней (только началось оформление) Василевский, находясь у Еременко, подчиняет ему командующего Сталинградским фронтом Гордова. Нужно к этому добавить, что штаб Сталинградского фронта создавался на основе управленческого аппарата КОВО, получившего хороший опыт еще в мирное время. Так что он представлял собой, можно сказать, старый сколоченный штаб. И несмотря на это, его подчиняют другому - слабенькому, только формирующемуся. Вероятно, такое волевое решение родилось лишь потому, что начальник Генерального штаба лично находился в войсках, в данном случае - у Еременко.
Вообще, случай подчинения одного фронта другому беспрецедентен. А при условии предвидения возможного выхода врага к Волге вообще непонятен. Вот к чему приводит нахождение начальника Генерального штаба не там, где ему следовало быть".
Ставка вмешивалась даже в такие вопросы, как изменение непонравившейся Сталину фамилии командующего армией. В данном случае речь идет о генерале А. Жадове. Рокоссовский писал: "Настоящая его фамилия была Жидов, а сменил он ее при следующих обстоятельствах. Однажды Сталин, выслушав по ВЧ мой доклад о причинах медленного продвижения войск 66-й армии, спросил меня, что представляет собой командующий. В ответ на мою положительную оценку тут же поручил лично переговорить с Жидовым о замене его фамилии на Задов. Я поначалу не понял Сталина, а поэтому крайне удивился такому предложению. Сказал, что командарм не принадлежит к тем, кто пятится задом... Сталин на мое возражение заметил, что я его, по-видимому, не понял. Никаких претензий к Жидову как к командующему он не имеет, но в армии некоторую роль играет и то обстоятельство, как звучит фамилия военачальника. Потому-то мне следует уговорить Жидова сменить фамилию на любую по его усмотрению. После переговоров командующий 66-й согласился стать Жадовым".
Это, конечно, курьез. Но мелочное вмешательство в деятельность командующих фронтами и даже армиями, по мнению Рокоссовского, нередко усложняло ход Сталинградской битвы, вело к людским потерям. Вину же за это Москва, как правило, перекладывала на боевых генералов. Слава Богу, в последние годы справедливость в этом отношении восстанавливается. В немалой степени благодаря тому, что такие военачальники, как Рокоссовский, писали о войне, не стремясь "навести лоск" на реальные события и факты. Не их вина в том, что не все написанное своевременно публиковалось.