- От природы мне было дано всего полторы октавы, - начал рассказ о жизни и о "своих университетах" певец. - Зато количество децибелов, которые могло исторгнуть горло, зашкаливало за все пределы. Во время застольных "песнопений" в городе детства Кирове меня просили "не орать", и я выходил на берег Вятки и отводил душу.
Тогда, впрочем, не собирался становиться ни певцом, ни актером. Будучи выгнанным из школы (за отказ учить язык немцев, которые убили на фронте моего отца), пошел работать на авиационный завод. Потом куда только не заносило - вплоть до геологоразведочной партии, с которой в поисках урана, тория, магния прошел весь Красноярский край, с юга до Таймыра. В свободное время мы пели. Геологи первые и сказали: "Парень, да по тебе консерватория плачет".
Вернулся в Киров. Как-то мы с ребятами разгребали снег на стадионе, чтобы играть в хоккей. Я грянул "Эй, ухнем!" Мой "дизель" услышал оказавшийся неподалеку руководитель Вятского хора русской песни... Вскоре я уже был его солистом.
Однажды Валерий присел в скверике перед драматическим театром. Сидевший рядом старичок, похожий на "всесоюзного старосту" Калинина, но оказавшийся актером, заговорил с юным соседом, стал расспрашивать... Приговор вынес неутешительный: "Нет, молодой человек, вы никогда не станете артистом, потому что у вас вялые губы и совершенно не наработан амбушюр". Ошарашенный, парень бродил, размышляя: "Как он сказал? Ам-ба-шур? Что это за штуковина?". Выяснилось, что под загадочным словом "амбушюр" скрываются натренированность, выносливость, сила, гибкость и подвижность губных и лицевых мышц. А губы у Валерия вялые были потому, что говорил-то он по-вятски: "Чо вы тута-ка расселися-то? Айда-ко-те будем чяевничать ли, чо ли". Представляете, с таким говорком Онегин или Мистер Икс обратились бы к своим возлюбленным? Но, как говорится, вятский народ - хватский. Раздобыл себе Валерий магнитофон, слушал лучших дикторов по радио, а потом, копируя их произношение, читал газеты, записывал на магнитофон, снова слушал...
- Вскоре меня пригласили в Омский театр музыкальной комедии, - продолжает рассказ Валерий. - В течение года сыграл девять ролей героев-любовников: Армана во "Фраските", Андрея Бакланова ("Цирк зажигает огни"), Джима Кеньена в "Розмари"... И все это - без знания элементарной нотной грамоты! Мучила мысль, что почти все делаю вслепую, интуитивно. Вывод: надо поступать в консерваторию. Слышал, как поет Юрий Гуляев - захотел точно так же! Он - ученик Фриды Образцовской-Филькенштейн... Стало быть, еду в Свердловск, где она преподает, и поступаю в ее класс.
В Свердловский театр музкомедии меня пригласили, когда еще был студентом второго курса. Главный режиссер Владимир Курочкин создал там потрясающую творческую атмосферу. Он и не менее знаменитый актер Георгий Кугушев - потомок князей Кугушевых, известных в XIX веке комедиографов - научили меня работать над ролью, добывать необходимые сведения в исторической литературе. Например, когда я готовился сыграть Гришку Распутина, то собрал такой огромный материал, что до сих пор не оставляет мысль написать книгу об этом человеке.
- А как попали в Московскую оперетту?
- Пригласил режиссер Георгий Ансимов. Решение о переходе далось нелегко. Ведь Свердловский театр считался лучшим в Союзе... Спросил совета у Анатолия Григорьевича Маренича. Это был фантастически талантливый комик с трагическим лицом. Он ответил: "Ярона знаешь? Можешь нас сравнить?" - "Да Ярон должен вам чемоданчик с гримом носить", - подыграл я, хотя один из основателей Московской оперетты Григорий Ярон тогда пользовался огромной популярностью. "А кто меня знает? Свердловск и область... Здесь ты хорош, ты даже лучший, но большего не достигнешь. Если ничего не стоишь, так лучше погибни в Москве. А если стоишь, так раскройся там на всю катушку".
С 1970 года Валерий начал "раскрываться" на столичной сцене. Публика приняла его очень тепло. Пел не только на "бис" и на "трис" (существует такой термин в актерской среде), но и в четвертый раз (для этого уже и термина нет). С песенкой о женщинах в "Марице" так происходило почти на каждом спектакле. Видимо, это стало кого-то раздражать. Жену певца, балерину, танцевавшую сложные сольные партии, выгнали из театра как "профнепригодную", а ему самому практически перестали давать ведущие роли. Поручали иногда сыграть второстепенных персонажей - например, хозяина корчмы в "Фиалке Монмартра". Ансимов после этого спектакля кричал актерам: "Учитесь, как надо исполнять маленькие роли!". Для артиста-премьера такая "похвала" звучала насмешкой...
- Вы не пробовали узнать, кто именно сломал вашу карьеру?
- Зачем? И потом, никто меня не "сломал". Наоборот, отчасти благодаря "доброжелателям" я прожил яркое десятилетие! Как раз в тот момент меня пригласили в Голландию на запись диска русских песен. Взялся за работу с таким удовольствием, что вместо намеченных трех месяцев уложился в пять дней. Затем в течение четырех лет выступал в казино и варьете голландского города Хейло, потом еще четыре с половиной года в Австрии в Крумпендорфе. Это - своего рода европейские Лас-Вегасы.
- После прославленных отечественных сцен - игорные дома и ночные клубы...
- Там они выглядят совершенно не так, как у нас. Например, варьете-ресторан в Европе - отнюдь не кабак, в котором до умопомрачения пьют, курят и дышат на тебя перегаром. Там на столиках стоит по одной рюмке водки или бокалу вина на человека. Ужин начинается лишь после выступления артистов. Хотя, понятно, это все-таки не театр.
Чего только не было за годы зарубежной жизни! "Коммуникабельный" Валерий встречался с королями и принцами, подружился со знаменитым исполнителем русских песен Иваном Ребровым и даже по просьбе телеканала "CNN" делал на него дружескую пародию. Более того, проявились способности, о существовании которых и сам не подозревал. Увлекся живописью, и сегодня прошло уже 20 его персональных выставок. Начал писать музыку и даже стихи...
- Однажды меня пригласили в Таиланд. После концертов, прошедших с большим успехом, местный менеджер сказал: "Фалеля! Очена хатетя "Талагая тилиная". С трудом я понял, что это значило: "Валера! Очень хочу, чтобы ты спел "Дорогой длинною". А ее у меня в репертуаре не было. С грехом пополам мы с моими музыкантами вспомнили первый куплет. А второй пришлось придумать самому.
Через некоторое время менеджер предупредил, что приведет на концерт сестру короля принцессу Кальяни. Концерт длился без пяти минут четыре часа вместо запланированных 15 минут... Вернулся в Голландию, а через полтора месяца - новый звонок: "Фалеля! Осень хатетя тебя снова". "Когда?" - спрашиваю. - Осенью?" - "Нет. Титяза". (Перевожу для непонятливых: осень - очень, титяза - сейчас). И вот я вновь в Бангкоке...
- А в конце концов все-таки оказались в Москве.
- Успех, деньги - все это хорошо, но не заменяет главного - подлинного творчества, культурной среды. Например, где бы на Западе я нашел такое прекрасное дело, как "Романсиада", - ведь этот необычный конкурс "Труда" объединяет широкий круг людей, влюбленных в русское слово, русскую музыку. А еще я очень соскучился по нашей публике. Тем более приближается мой юбилей, самое время устроить что-нибудь "этакое". Я имею в виду концерт, который состоится в апреле в зале "Россия". Программа называется "Мистер Икс снимает маску". Исполню множество песен, романсов - старинных и современных. Прозвучат и арии из оперетт: герой-любовник на пенсию не уходит! Хочу пригласить всех своих партнерш, российских и зарубежных, с которыми пел "Сильву". А лейтмотивом станет мелодия из "Принцессы цирка" Имре Кальмана "Устал я греться у чужого огня"...
- Ну а что дальше? Ведь артист без мечты - не артист, и мечта тоже "не уходит на пенсию".
- Все больше "чувствую" в себе трагического актера. Как-то Марк Донской задумал снять четырехсерийный фильм "Федор Шаляпин". На роль Мамонта Дальского, который учил Федора Ивановича актерскому мастерству, он пригласил меня. Однажды Донской предложил зайти к скульптору Герасимову. Тот долго вглядывался в меня, щупал мою голову, измерял ее, что-то чертил, а потом вдруг сказал: "Мне кажется, в оперетту вы попали по ошибке. Вас ввел в заблуждение ваш голос. Вы - прирожденный трагедийный актер". Но сыграть роль не довелось - фильм не состоялся. Однако попробовать себя в трагически окрашенном образе все же смог, сыграв Тевье-молочника в спектакле Московской оперетты "Скрипач на крыше". Чрезвычайно приятно было прочитать в газете доброжелательный отзыв Тихона Николаевича Хренникова - композитора, которому было с кем сравнивать, ведь он видел самых выдающихся "скрипачей на крыше" - Михоэлса, Тополла, Ульянова, Зеро Мостла...
Еще хочу познакомиться с Романом Виктюком. Он, по-моему, гениальный режиссер. Когда я слушал пение Эрика Курмангалиева в его спектакле "М.Баттерфляй", то родилась идея (поскольку у меня в голосе тоже есть этот предельно высокий, так называемый контратеноровый, диапазон): выхожу на сцену в накидке, которая закрывает всего меня, пою "Ave Maria", потом отбрасываю капюшон, зритель видит мою бороду, все в шоке - и тут я что-нибудь исполняю басом...