НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОНЦЕРТ,

Главная Жизнь 01:01 01 Ноября 2002 156

В необычном для себя жанре выступили недавно в Петербурге Лариса Рубальская и Давид Тухманов. Поэтесса и композитор пели и - больше того! - танцевали на сцене концертного зала "Октябрьский" - самого большого в северной столице. Свою совместную программу о

Безрукова Людмила

Напечатать

- Почему никого не пригласили выступить вместе с вами? - поинтересовалась я у мэтров эстрады, встретившись с ними за час до концерта.
Л. Рубальская: В течение двух последних лет я объездила с сольными концертами много городов и даже стран. В Израиле, например, дала недавно 12 концертов. Убедилась, что одна могу "держать" зал в течение как минимум полутора часов. И мне это нравится. Жанр, который я представляю на сцене, довольно своеобразный. Не каждому артисту по плечу.
Д. Тухманов: Очень непросто сейчас договориться с исполнителями о совместной работе. К тому же в последнее время меня самого интересует данная сторона творчества, имею в виду исполнение песен. В неменьшей степени также и общение с публикой. Всю жизнь я старался для других. Меня и в лицо-то мало кто узнавал. Теперь люди будут знать, что я и сам пою.
- С молодыми певцами не работаете?
Л. Р.: Работаем иногда. Но время изменилось по сравнению, например, с 80-ми годами и даже началом 90-х, другие отношения у всех тех, кто работает в песенном жанре. Для меня сейчас важнее важного то, что я тесно сотрудничаю с замечательным композитором Тухмановым. Мне это приятно. Мне это больше нравится, чем участие в таких проектах, где исполнителей набирают "на денежку": хорошо платят - хорошие артисты участвуют, плохо - не очень хорошие...
- Готовя программу "Напрасные слова", вы друг с другом советовались - что петь, говорить?
Д.Т.: У нас нет тут парного конферанса. Лариса выходит в первом отделении, я - во втором. Каждый делает на сцене то, что считает нужным. Это наше второе совместное выступление. Первое с успехом прошло в Москве. Поэтому мы решили продолжить.
Л.Р.: Нас пригласили после Петербурга выступить в Риге. Обязательно поедем, там у нас немало добрых знакомых.
Д.Т.: Когда я жил в Германии, у меня часты были встречи с публикой. Люди остро реагировали на те мелодии, которые пришлись им по сердцу. Те встречи запали мне в душу, в какой-то степени вдохновили на продолжение уже здесь, в России.
- Ваш отъезд, Давид Федорович, из России во время перестройки многих удивил. Не все его одобрили. Как вы сами считаете, годы жизни в Германии сильно сказались на вашей популярности дома?
Д. Т.: Не думал об этом. Важна ведь не сама популярность, а то, как ты к ней относишься. Я отношусь спокойно. Мне кажется, не стал за время отсутствия чужим у себя на родине. По крайней мере, на "раскрутку" после возвращения тратиться не пришлось. Все популярные песни остались, что называется, при мне. Жизнь в Германии меня особенно не изменила. Я приехал туда взрослым человеком, со сложившимся мировоззрением - нечему было меняться. Но приобрел благодаря жизни там немалый опыт, который сейчас ни на что не променяю.
- С Ларисой у вас много общих песен?
Л.Р.: Не очень много, пять или шесть. Мы за количеством не гонимся. В числе самых любимых - "Темная лошадка", "вытолкнувшая" вперед из эстрадной тусовки Ирину Аллегрову.
- А есть любимый исполнитель?
Л.Р.: У меня это - Адриано Челентано! Только он наши творения, к сожалению, не поет.
Д.Т.: Раньше, в советское время я, конечно, выбирал исполнителя. В те годы важно было угадать с певцом, чтобы песня обрела популярность. Сейчас и эстрады-то нет, а есть шоу-бизнес, к которому я никакого отношения иметь не хочу. Я - сочинитель. Сойдется с кем-то сделать коммерческий проект - очень хорошо, будем делать, не сойдется - и ладно. Сегодня я мало работаю над песнями. Меня больше интересуют крупные формы. В частности, связанные с театром. В прошлом году сделал спектакль "Мадлен, спокойно!" с Людмилой Гурченко в главной роли. Его премьера, кстати, состоялась в Петербурге. Есть еще несколько театральных идей. Очень интересуют и мюзиклы. Как только обстоятельства сложатся благоприятно, обязательно возьмусь за сочинение мюзикла.
- Удивительно, что при всей вашей с Ларисой эстрадной популярности, вы не написали ни одной песни для нашей примы - Аллы Пугачевой.
Л.Р.: Одна песня есть, на мои стихи, а музыка другого композитора, не Тухманова. Это - "Доченька". Она называлась "Какая ты смешная, любимая моя" и предназначалась для Филиппа Киркорова. И вдруг я слышу ее в исполнении Аллы, и строки несколько изменены. То есть она изменила только одно слово - вместо "любимая моя" стало "доченька моя". Но как хорошо получилось! Я удивилась, но мне интерпретация Пугачевой понравилась. А вообще я, как и Давид Федорович, за именами не гонюсь.
- Лариса, вы ведь филолог по образованию, долгие годы работали переводчиком с японского. На этом языке стихи тоже пишете?
Л.Р.: Японский сказался, конечно, на моем образе жизни, но никак не на поэзии. Поэзия непереводима. Невозможно передать на чужом языке то, что ты чувствуешь, как воспринимаешь окружающий тебя мир, будучи русским человеком, живя в России. Когда я еще работала переводчиком, пыталась переводить свои стихи, но быстро от этих попыток отказалась. А однажды ко мне пришла моя приятельница - японка, тоже переводчик, и радостно сообщила, что перевела мои стихи на свой родной язык. Стала читать их мне. В буквальном переводе обратно на русский это звучало примерно так: "В некий грязный стакан налей немного отравы..."
- А в оригинале?
Л.Р.: Не узнали? В оригинале так: "Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала..."
- Давид Федорович, а у музыки есть "иностранные языки"?
Д.Т.: Музыка - сама по себе совершенно самостоятельный язык. Она, несомненно, имеет оттенки, которые наталкивают композитора на те или иные интонации, образы. В последние годы я пишу много камерной музыки - романсы, баллады. Работу над некоторыми "подтолкнуло" творчество австрийских поэтов начала ХХ века. Поначалу, чтобы писать музыку, я смотрел русские переводы этих произведений. Получалось неадекватно, возникали совершенно другие образы. Так же и с музыкой на стихи немецких поэтов. Взглянем с другой стороны: русскую частушку можно спеть на английском или каком-либо другом языке? Нет, сразу теряется и шарм, и смысл.
- Вы заметили в нашем сегодняшнем разговоре, что в поэзии отдаете предпочтение классике. Кому именно?
Д.Т.: Классическую поэзию очень люблю и много ее читаю. Но это не значит, что на все прочитанное хотел бы написать музыку. Близок и интересен мне, скажем, Поплавский, русский поэт первой четверти ХХ века. Он напоминает мне Игоря Северянина. Притом что Северянина я прочитал два тома от корки до корки и... ничего не смог сделать. А на стихи Поплавского задумал целый цикл баллад. Положил на музыку стихи Марины Цветаевой, Марии Петровых, Владимира Соловьева.
- Лариса, а вы какой музыке отдаете предпочтение?
Л.Р.: Хорошей! С некоторых пор нахожу определенную прелесть в шансоне. Отдаю себе отчет в том, что шансон, особенно русский, - это несколько приблатненная подделка. Но я люблю стилизацию, игру. Спокойно отношусь к тому, что иногда мои стихи перевирают или переиначивают. Виктор Чайка, например, поет: "Транзитный вокзал", в то время как у меня было "транзитный зал". Говорю ему, я же филолог по образованию, мне стыдно подписываться под такими неправильными оборотами. Смеется: "А ты не подписывайся!" Или в песне "Прощай, ты больше не моя" слышу: "Запомнил я тебя на ощупь". Жуть какая-то! А Чайка опять смеется: "Ты ничего не понимаешь, от этой строчки все тащатся!" Ну тащатся - и ладно. Я человек не конфликтный, стерплю...

Напечатать

Жизнь 00:10 / 07 Марта 2024 4833

Псы тоже летают

В тестовом режиме запущена новая услуга - перевозка питомцев на соседнем пассажирском кресле

Евгений Смирнов

Труд

А помните, как «Аэрофлот» обвиняли в бездушном отношении к путешествующим животным? Критика имела последствия. Как сообщила пресс-служба компании, по итогам прошедшего года на треть увеличилось количество...