Вчера ему исполнилось 70 лет. Даже не верится... Голос все такой же бархатистый, внешность – годами почти не тронутая, мысли – вполне современного человека. Обаяние Лещенко – величина постоянная и неизменная. Любимый певец застоя, кремлевский соловей, он и сейчас на пике популярности. Однако дата, как ни крути, серьезная, и есть повод вспомнить былое, полистать пожелтевший семейный альбом. Но сначала – блицинтервью для «Труда-7».
— Лев Валерьянович, скажите, в 70 лет можно подводить какие-то итоги?
— Разве что промежуточные — об окончательных говорить пока рано. Вообще, я думаю, каждый отрезок жизни заканчивается
— Так давайте попробуем. О профессии и говорить нечего — и так все ясно. Или могли добиться большего?
— Думаю, не стоит гневить Бога — все хорошо сложилось. Мог, конечно, и в оперу пойти — несколько театров звали, да и преподаватели настаивали, — но сам не захотел и теперь не жалею об этом.
— В обыденной жизни вы выглядите человеком абсолютно беспроблемным. Или так только кажется?
— Да нет, никаких особых проблем у меня нет, даже душевного свойства. От жизненных крахов избавил меня Бог. Я никогда не страдал физически, сильно не болел, ничего не ломал. Если не считать травму в
— У вас, насколько я знаю, миллион друзей. С такими, как вы, дружить приятно — все тянутся к свету, а вы излучаете его в избытке. Скажите, а есть ли обратная сторона Луны? За какой поступок вам, такому положительному, до сих пор стыдно?
— Да нет такого. Разве что… В ГИТИСе я был старостой курса. И
— В личной жизни у вас были водовороты…
— Зато сейчас тихая гавань. Ира — верный и преданный человек, во всем мне помогает. Да,
— Говорят, что в каждом возрасте есть своя прелесть. Какую находите в 70 годах?
— Осмысление другое совершенно, чем прежде. И цена жизни. Если в молодости ты не ценишь отведенные годы, разбрасываешься ими, то сейчас внимательно относишься к каждой прожитой минуте. В общем, 70 лет — это не так плохо, как кажется. Если здоров, конечно. Так что пожелайте мне здоровья.
Мне семь лет. Только начал ходить в школу, что стало для меня стимулом выглядеть очень серьезным. Звучит смешно, но уже в этом возрасте я начал задумываться о том, в какой профессии хотел бы состояться.
Служил я в ГДР, в танковых войсках. В этот день мы с приятелем дежурили в части, а когда выдалась минутка для отдыха, решили запечатлеться на фотопленке.
Папа, тетя Лиза, моя приемная мама, сестра Валя и я. По выходным у нас была своеобразная традиция — все вместе мы ходили гулять в Сокольники. Взрослые общались между собой, а мы, дети, находили для себя занятия поинтереснее: покоряли вершины деревьев, играли в разные игры — одним словом, проводили время с пользой для дела.
С сестрой Валюшей. Между прочим, фотография сделана тоже в Сокольниках. Мы прогуливались и рассуждали о насущных делах. Я с мужской точки зрения всегда старался своими советами помогать ей.
Я был воспитан в
Когда умерла мама, мне был год и восемь месяцев. Только одно воспоминание отчетливое осталось о ней. Помню, мы сидели, пили чай. В стакан попали чаинки. Я спрашиваю у мамы: «А что это такое?» Она сказала: «Большая чаинка — это весточка от папы (он был тогда на фронте), а маленькие чаинки — это те подарки, которые нам папа привезет».
Моя первая жена работала у Утесова в
Памятный день для меня. Александра Николаевна Пахмутова вручает мне премию Ленинского комсомола со словами: «Бери, это на всю жизнь!»
На даче я был первым парнем на деревне. Дача, лето, природа вокруг: С двоюродным братом Вадимом.
На этой фотографии я с самым дорогим моему сердцу человеком — моей супругой Ириной. Благодарен судьбе за то, что соединила меня с этой прекрасной женщиной.