ГЛУБОКИЙ МУЗЫКАНТ БАХА И НА САМОВАРНОЙ ТРУБЕ СЫГРАЕТ,

Главная Жизнь 01:01 02 Апреля 2004 132

Владимир Фельцман, известный пианист и дирижер, сын знаменитого советского композитора-песенника Оскара Фельцмана, недавно прилетел из Америки, где живет уже много лет, чтобы дать концерт в Камерном зале Московского международного дома музыки. Вместе с ка

Шаманов Александр

Напечатать

- Вы остановились в отеле, хотя у вас в Москве родители.
- Отец. Мать умерла несколько лет назад. А останавливаться в гостинице - обычное дело для гастролирующего артиста, который сегодня здесь, завтра там.
- Наверное, Оскар Борисович сыграл решающую роль в том, что вы стали музыкантом?
- Не только он. У меня отец и мама - очень хорошие музыканты, оба учились в Московской консерватории. У мамы я получил первые домашние уроки фортепиано. Конечно, я вырос в музыкальной атмосфере, в доме постоянно бывали коллеги родителей. А мой первый настоящий учитель - преподаватель Центральной музыкальной школы Евгений Михайлович Тимакин. Среди его учеников - Михаил Плетнев, Катя Новицкая, Иво Погорелич. В 16 лет я поступил в класс знаменитого пианиста Якова Владимировича Флиера.
- Почему вы уехали в Америку?
- Мне было все равно, куда ехать - в Штаты, Израиль или Европу. Я твердо решил эмигрировать. Причина? Аллергия на политическую систему. Особенно обострилось это чувство в 1979 году, когда советские войска вторглись в Афганистан. Тогда я и подал документы на отъезд. Но 8 лет меня по различным причинам не выпускали. Говорили одно: "Ваш отъезд, товарищ Фельцман, нецелесообразен". При этом лишили работы. Вы знаете, вспоминать об этом скучно. Сейчас у меня нет никакой горечи, никаких претензий ни к Советскому Союзу, ни к КГБ, равно как, допустим, к ЦРУ. Россия для меня ценна не политическим устройством, а культурой, мне дороги люди, которых я здесь знаю. Мне нравится новое поколение, которое появилось за годы моего отсутствия. Правда, я его не очень хорошо знаю, но, как мне кажется, ему уже не знакомы прежние страхи, эти люди открыто смотрят тебе в глаза. Когда я приезжал в Россию в 1991 году, передо мной возникали либо начальники с каменными лицами, либо рабы, которые глядели на пришельца с Запада снизу вверх. Я был к тому времени уже успешным музыкантом, состоятельным человеком. И мне было страшно неудобно. После этого я не ездил в Россию несколько лет.
- Зато теперь приезжаете с удовольствием.
- Москва - хорошее место для работы. Например, после концерта в Доме музыки собираюсь записать здесь еще три диска: один посвящен Баху, другой - Шопену, а третий, под названием "Санктус", - современному композитору Валентину Сильвестрову из Киева. Его относят к суперавангардистам наряду со Шнитке и Губайдулиной. Но если в Европе Сильвестров - это уже икона, то в России его почти не знают.
- Как вы "делали имя" себе на Западе?
- Вы знаете, мне тогда пришлось, как ни странно, легче, чем большинству нынешних эмигрантов. Ведь я уже был известен как музыкант. В каком-то смысле из-за того, что в Союзе ко мне плохо относились, на Западе меня знали лучше, чем в России. Поэтому, когда я приехал в Америку, у меня была возможность выбрать себе лучший менеджмент. Начал я с дебюта в "Карнеги-холле" и с концерта в Белом доме. А контракт на работу в университете "Нью-Полс колледж" получил, еще будучи здесь. Как только там узнали, что меня отпускают за границу, - предложили преподавать.
- Вы много лет исполняете Баха, притом утверждаете, что великий создатель "Хорошо темперированного клавира" до конца не постижим. Смогли ли вы хоть в какой-то степени приблизиться к разгадке его феномена?
- Я прожил с Бахом 30 лет своей жизни. Думаю, что только за последние годы что-то начинает передо мной постепенно открываться. Когда ты три десятилетия стучишься в одну и ту же дверь, причем довольно настойчиво, тебя в конце концов впускают...
- И что же там, за заветной дверью?
- Музыка Баха - словно огромное здание, которое имеет много ярусов, то есть уровней смысла. Восходить по ним можно бесконечно. Бах был, я убежден, самым великим композитором западноевропейской традиции. Кроме того, он впитал общую культуру своего времени. Например, знал довольно неплохо каббалу - науку о тайных символах, бывшую тогда в большой чести. Количество тактов в темах, количество нот в мотивах - все для него имело значение.
- Но не каждый слушатель в это посвящен...
- Сегодня это и необязательно. Интересно, конечно, узнать, что в такой-то его мелодии количество звуков равняется числу, символизирующему Иисуса. Но главное, что нужно воспринимать у Баха, - благодать, которой дышит его музыка. Бах был единственным, на мой взгляд, композитором, для которого не было разделения на небесное и земное, мирское и духовное, Божеское и человеческое. Потому что он сам духом ближе всех к Богу, на такой высоте, куда не могли подняться все другие авторы, как ни пытались это сделать.
- Бах не знал, что такое современный рояль, он для клавесина писал, а это совершенно другой звук. Вас как пианиста это не смущает?
- Конечно, важно, на каком инструменте ты играешь, но важнее другое - соблюдать верность духу музыки. Если музыкант достаточно глубок, он Баха, мне кажется, и на самоварной трубе хорошо сыграет.
- Для вас имеет значение, какая публика сидит в зале?
- Конечно. Не могу этого объяснить, но я чувствую определенную энергетику, атмосферу зала. Мне даже не нужно туда смотреть. Ты садишься за рояль или становишься за пульт, и в течение нескольких секунд эта связь устанавливается либо не устанавливается вовсе. Точно так же, как приходишь в качестве дирижера в новый оркестр, и он тебя с первых жестов, с первых тактов либо принимает, либо нет.
- Как думаете, почему молодежь не очень тянется к классической музыке? Не оттого ли, что так называемая "попса" гораздо оперативнее реагирует на сиюминутные запросы широкой публики?
- Да, и это, к сожалению, естественный процесс. Мир меняется. Это связано с Интернетом, с доступностью информации. Сетовать на это просто глупо. Я думаю, что вместо стонов типа "Ой, как плохо, молодые больше не ходят в филармонические залы!" нам надо найти какие-то непроторенные пути к молодежи. А для этого мы сами должны измениться внутренне. Если бы был какой-то канал на телевидении, где в удобное время передавали бы хорошую классическую музыку, шедевры театра, поэзии и так далее, это могло бы принести пользу. В Европе такие каналы есть, в России тоже что-то делает в этом плане "Культура". В Америке на публичных каналах таких передач нет. Это большая проблема. То поколение людей, родители которых приехали из Европы (Германии, Франции, России) и несли с собой европейский уровень культуры, уже, увы, ушло из жизни. Их дети тоже стареют, а внукам эта культура передалась в куда меньшей степени, поэтому молодых людей в Америке в концертных залах немного. Так что это проблема настолько же американская, насколько и российская.
- Вы бывали во многих странах мира. А какое место на планете самое любимое?
- То, где живу. 11 лет назад я купил небольшой дом с 6 акрами земли в штате Нью-Йорк. Кругом лес, никаких соседей. Места там вообще изумительные - горы, озера, реки, чистая природа. В доме мало мебели. У меня хороший сад, бассейн, баня. Конечно, рояль. Чтобы отдохнуть, не надо ехать в какие-то экзотические края...
- Как обычно проводите досуг?
- В одиночестве. У меня есть сын, с которым мы поддерживаем замечательные отношения, он студент "Тринити-колледжа". Есть пара близких друзей. Я очень много общаюсь во время поездок, после концертов - это часть профессиональной жизни. Но когда не работаю, мне важно уйти в свою скорлупу.
- Ваши друзья в Америке - это русские эмигранты?
- Нет. У меня всего один русский друг, он живет в Вашингтоне, работает в компьютерном бизнесе. Связи с русской эмиграцией у меня практически нет. Не потому, что имею что-то против нее- просто живу не в Нью-Йорке, где она в основном сосредоточена. Зато практически каждый год общаюсь с Гергиевым, Темиркановым. Так что контакт с русскими музыкантами у меня существует. Вот эта связь с Россией, думаю, никогда не порвется.
Беседу вела

Напечатать

Жизнь 00:04 / 19 Апреля 2024 9114

Итак, она звалась «копейкой»…

В этот день в 1970 году с конвейера сошел первый ВАЗ-2101

Артем Скворцов

Труд

19 апреля 1970 года со сборочного конвейера Волжского автозавода сошел первый автомобиль ВАЗ-2101, прозванный в нашей стране «копейкой». Советскому человеку эта машина, прототипом которой являлся итальянский «Фиат-124»,...