В российский прокат вышел фильм «Черновик» по роману писателя-фантаста Сергея Лукьяненко. Хороший повод для разговора
Тем более, на стене его кабинета висит почетная грамота «Героя Труда», выданная нашей газетой еще в 2007 году, когда по стране с успехом прошли фильмы по «Дозорам» Сергея Лукьяненко. И вот новая лента...
— Фильм «Черновик», знаю, вы уже посмотрели. И каковы впечатления? Помню, вы упрекали экранизации «Дозоров» за слишком далекий отход от книги...
— Те фильмы по «Дозорам» действительно далеко ушли от литературного сюжета, но никого упрекать в том я не мог, поскольку сам принимал участие в работе над сценарием. В этом же случае все наоборот — я к сценарию не прикасался, но фильм вышел очень близким к книге. Конечно, что-то изменено в соответствии с режиссерским видением сюжета, с требованиями зрелищности, но основная линия и персонажи остались в неприкосновенности.
— Среди того, что добавлено режиссером Сергеем Мокрицким, — любовная линия?
— Да, она в фильме значительно усилена. Но это и понятно. Фантастическая литература посвящена прежде приключениям духа и тела, а не приключениям сердца (за исключением особых любовно-фантастических книг, которые пишут девушки для девушек). А на экране романтическая сюжетная линия просто необходима. Есть и другие изменения. Например, во всех мирах в фильме фигурирует Москва. Она выглядит совершенно по-разному — где-то Кремль предстает разрушенным и заросшим лианами, где-то обретает «восточный акцент». В книге же миры, в которые попадает мой герой, различались более кардинально, в некоторых присутствовала только дикая природа без намека на цивилизацию.
— Помнится, кому-то в «Дозорах» не хватило зрелищных эффектов. Как с этим в «Черновике»?
— Ну, компьютерная графика за эти годы ушла далеко вперед. Между прочим, во время съемок «Дозоров» нас с Тимуром Бекмамбетовым во многих случаях выручала русско-казахская смекалка (мы оба выходцы из Казахстана). Например, сцена аварии с троллейбусом снималась по-честному, без спецэффектов. Мы одели деревянный манекен, в который на огромной скорости въехала списанная из троллейбусного парка машина. Сейчас эту сцену было бы проще нарисовать на компьютере, а в ту пору дешевле было разбить троллейбус.
— Как вам актерские работы в «Черновике»?
— Почти все совпадает или близко к тому, как я себе это представлял. Никита Волков, сыгравший главного героя, очень талантлив и молод. Думаю, он запомнится многим зрителям и будет очень востребован в кино. Евгений Ткачук (вторая главная роль. — «Труд») также очень органичен. Замечательны и работы актеров старшего поколения.
— Но вы сами на этот раз не участвовали в работе над картиной?
— Я был занят в другом кинопроекте. Только высказал съемочной группе самые общие соображения. Что-то из моих советов, наверное, было воспринято, что-то нет. Но зато я сыграл в небольшом эпизоде.
— Это где вы помогаете людям выходить из метро? Почему же не сыграли писателя-фантаста Мельникова? Тут вам, казалось бы, и карты в руки.
— Просто в фильме эпизода с писателем-фантастом нет. В книге было такое шутливое камео, а тратить на эту сцену экранное время было бы нерационально. Писатель всегда стремится рассказать историю как можно объемнее, а сценарист вынужден отсекать все, без чего можно обойтись.
— Ваш герой в книге с иронией проходится по полю литературной фантастики. Вы столь же иронично относитесь к коллегам по цеху?
— И не только к коллегам — к себе тоже. Вообще, самоирония — палочка-выручалочка. Помните слова барона Мюнхгаузена из пьесы Горина: все глупости на земле делаются с серьезным выражением лица...
— Знаю, что права на экранизацию «Черновика» были куплены чуть ли не 10 лет назад, почему же кино появилось только сейчас?
— Подобное происходит не впервые. Начиная с «Дозоров», ко мне довольно часто обращались режиссеры и продюсеры, обещали чудесные фильмы с огромным бюджетом. Покупались права на экранизацию, проходило года два-три, ничего не снималось, права возвращались. Это, конечно, доставляло определенное финансовое удовлетворение, но никакого морального.
История с «Черновиком» началась по той же схеме. Права на книгу купили, я даже принял участие в работе над сценарием, но опять результат — ноль. Тогда, правда, планировался небольшой телесериал. Через некоторое время после того как права освободились, ко мне почти одновременно пришли представители двух кинокомпаний, за каждой из которых стояли громкие фильмы и известные имена. Я не знал, кого мне выбрать, и позвонил Константину Эрнсту за советом. Константин Львович сказал: «Мокрицкой (продюсер «Черновика». — «Труд») смело отдавай, она все снимет». Я послушался и, похоже, не прогадал.
— Так будет ли сериал по этому фильму?
— Четыре серии снимались одновременно с фильмом. Но будут значительно от него отличаться. Поскольку многие сцены снимались отдельно, следующим дублем, в расширенной и углубленной версии. Это, кстати, не совсем обычный подход, чаще фильм и сериал нарезаются из одного и того же материала. Правда, с «Дозорами» была обратная история. Начинали мы их делать как телесериал, но, отсняв несколько сцен, поняли, что получается слишком хорошо, чтобы ограничиваться только телеэкраном. В результате столкнулись с чудовищной избыточностью: шесть часов готового материала пришлось урезать до полутора. Это была тяжелейшая работа. Так что сериал по «Черновику» тоже планируется, но, когда он будет сделан, не знаю.
— В интернете я видел довольно много критики. Наиболее распространенный упрек — фильм сравнивают с лоскутным одеялом: слишком много героев и сюжетных мотивов.
— Известно выражение: критик — это человек, который объясняет, как сделал бы чью-то работу, если бы мог ее делать... А что касается нагромождения сюжетных линий, то мне вспоминается фильм «Мстители: война бесконечности». Там супергерои в количестве 25 человек воюют с одним-единственным злодеем. Вот это действительно лоскутное одеяло. Я более-менее знаю киновселенную Marvel, но и мне приходилось постоянно напрягаться, вспоминая, а кто этот человек и почему он так злобно смотрит на другого. Такой фильм — праздник для фанатов, но для всех остальных остается загадкой.
В «Черновике», по сравнению с «Мстителями», героев совсем немного, всего пять главных персонажей и примерно столько же активно действующих на втором плане.
— Есть ли в ваших персонажах, прежде всего — Антоне Городецком, что-то от вас самого?
— Конечно. Когда пишешь книгу от первого лица, невольно ставишь себя на место героя. Придумываешь некий характер и представляешь, как бы ты поступил в предлагаемых обстоятельствах. Тут есть что-то от актерства. Например, представляю себе — вот я был таким скромным программистом, который внезапно стал обладателем магических способностей и оказался в организации «Ночной дозор». Как бы я себя вел, что бы чувствовал, о чем бы думал. Извините за классическую цитату, но еще Флобер когда-то сказал: «Мадам Бовари — это я».
— Не разбалансирует личность такое метание между персонажами?
— Надо уметь переключаться. Вот представьте себе актера, который сегодня играет знойного красавца, а завтра сухого ученого. У писателя, по сути, то же самое. Сегодня ты влезаешь в шкуру хорошего человека, потом — плохого, а завтра и вовсе в женское платье. А вообще у жизни черновика нет. Надо сразу жить набело.
— Тут надо вспомнить, что вы по образованию и первой профессии врач-психиатр. Используете ли эти знания и опыт в писательстве?
— Не особенно. Основная масса моих персонажей — люди психически здоровые, так что тут мои профессиональные знания бесполезны.
— Какую цель вы перед собой ставите, когда садитесь за новый роман?
— Тут, конечно, можно было бы сказать нечто пафосное. Но если за 2 тысячи лет Библия не смогла изменить мир, то не слишком ли смело надеяться, что с этой задачей справится фантастический роман? Однако я очень хотел бы верить, что мои книги как минимум помогают людям жить, дают им надежду или хотя бы развлечение. Я неоднократно получал письма от читателей, которые делились со мной ощущениями и говорили, что моя книга внушила им бодрость и помогла преодолеть житейские препятствия. Думаю, это уже немало: помочь кому-то жить.
— Итак, о душевнобольных вы не пишете. А какой диагноз поставили бы нашему миру в целом? Не посещает ли иногда чувство, что он сошел с ума?
-Да, порой картина жизни человечества напоминает маниакально-депрессивный психоз. Часть мира непоколебимо уверена в своем величии, могуществе и непогрешимости, а часть, наоборот, пребывает в тоске и полнейшей депрессии.
— Что будет с цивилизацией дальше?
— Пророчества — дело неблагодарное. Но у меня есть ощущение, что мир подошел к точке, после которой для его дальнейшего развития неизбежен крупный конфликт, сравнимый с мировыми войнами. Цивилизованные страны будто бы забыли, каково это — воевать. Мир словно расслабился и поверил в то, что история масштабных войн окончена, теперь все будет происходить по сегодняшним лекалам. Нет, не будет. Уже распад СССР означал серьезное изменение в мироустройстве. А сейчас и эта система, сложившаяся за последние четверть века, распадается, крупные мировые игроки выжидают, что же произойдет, надеясь в этой мутной воде наловить себе рыбки на следующие годы.
Я смотрю на будущее пессимистично. Конечно, очень бы хотелось, чтобы в грядущих столкновениях Россия участвовала в минимальной мере. В идеале — вообще бы не участвовала, а повела себя так, как некогда США, — вовремя собрав дивиденды. Но ведь мы, по-моему, так не умеем?
А если говорить о прогнозах в научно-техническом плане, то у меня ощущение, что начинается новый этап движения в космос — к освоению Луны, Марса: Оно, может быть, связано даже не с материальными потребностями человечества, а с пониманием того, что такой новый вид экспансии позволит перевести конкуренцию из военной плоскости в соревнование космической техники. И оно, встряхнув цивилизацию, в то же время убережет ее от крупной войны, направит историю в более мирное русло. Отсутствие глобальных сверхцелей приводит к загниванию цивилизации, а оно, как правило, кончается военным пожаром.
Думаю, нас ждут очень серьезные открытия в биологии, биотехнологии, генетике, которые позволят сильно изменить человеческую природу, продвинуться в лечении болезней, росте продолжительности жизни. Мы уже активно идем в этом направлении, в каком-то смысле наука даже опережает фантастику. Например, лет 25-30 назад подобие интернета и мобильных телефонов у фантастов уже присутствовало, а вот о более сложных переносных устройствах — смартфонах, планшетах и прочих — никто даже не мечтал.
— Какие события последнего времени произвели наибольшее впечатление?
— На первое место поставлю присоединение Крыма. Я не ожидал такого. Не верил, что это возможно. Воссоединение воспринял очень позитивно, как реальный шаг навстречу людям. В Крыму я бывал неоднократно, в том числе незадолго до событий 2014 года, и настроения крымчан знаю прекрасно. Я видел, что они чувствуют себя отданными на Украину незаконно, быть там не хотят и уже почти потеряли надежду вернуться в Россию. Когда народ в Крыму все-таки поднялся и наша власть внезапно пошла ему навстречу, это меня очень приятно удивило.
А вообще-то меня тревожит ощущение, что в стране начинается застой. Цены на нефть вроде бы к нам благосклонны, но именно из-за этого, боюсь, у многих наших руководителей создается убеждение, что можно расслабиться и жить дальше в свое удовольствие. Зачем развивать промышленность, образование, науку, если все, что нужно, можно купить за нефтяные деньги...
— Читают ли ваши дети книги, которые вы пишете, смотрят ли ваши фильмы?
— Надя, которой всего пять лет, пока моих книг не читает, хотя читать умеет. Старший сын Артемий, которому уже 14, прочитал многое. Даниил, которому 10, пока освоил самые простые вещи. На «Черновик» мы сходили всей семьей, потом я услышал от детей массу вопросов, пришлось больше часа объяснять, что к чему.
— Как вы воспитываете детей?
— Воспитывает по большей части жена, а я стараюсь воздействовать примером, объяснять базовые вещи. В целом, мне кажется, они достаточно воспитанные дети.
— Какая атмосфера царит у вас дома?
— Безумная. Ну представьте себе: трое детей, а еще орет попугай, который свободно летает по всей квартире. Раньше еще бегали и постоянно лаяли две собаки... Остается только запереться в кабинете и писать. Хорошо, что есть где спрятаться.
— Как-то вы говорили, что любите готовить.
— Это так. Люблю готовить мясо во всех видах. Особенно на огне и в компании: шашлыки, стейки и прочее. Но могу и сварить суп, нажарить блины, сделать венгерский гуляш.
— То, что вы росли в Казахстане, повлияло на ваш менталитет?
— Разумеется. Во-первых, я с детства привык к тому, что рядом сосуществуют большие группы людей разных национальностей, культур, вероисповеданий. Для коренных москвичей было определенным шоком, когда в городе появилось много дворников-киргизов и водителей-таджиков, а для меня такое естественно и понятно. Ну и, конечно, Казахстан повлиял и на отношение к жизни в целом. Оно у меня более азиатское, можно сказать — фаталистическое. Что-то в жизни мы поменять, конечно, в состоянии, но в целом от судьбы не уйдешь.