Утром 29 марта в облупленный кабинетик Алексея Николаевича Щеголева, полное название должности которого - глава администрации муниципального образования "Сотниковский сельский совет", протиснулся взволнованный пенсионер Морковкин. Показывая запекшуюся на щеке кровь, Николай Сергеевич призвал сельскую главу "унять хулиганов":
- Совсем распоясались, - сетовал старик. - Этой ночью слышу - в ворота грюкают. Я приоткрыл дверь, шумнул на них, так мне в щеку чем-то острым кольнули. Хорошо что я быстро закрылся... Но это что! У соседки Шуры Кишкиной окно выбито, горит свет и дверь открыта. А ее не видно. Боюсь - случилось что...
Щеголев позвонил в райотдел милиции. Час спустя опергруппа с понятыми вошла в избушку одинокой 80-летней Александры Никитичны Кишкиной - и все остолбенели: в засохшей луже крови на полу лежал труп хозяйки с множеством, выражаясь протокольным языком, "резано-колотых ран шеи и груди". Вещи разбросаны, стулья опрокинуты - явные следы поиска ценностей грабителями. Но какие у деревенской старушки ценности? Разве что скудные сбережения на похороны. Выходит, позарились и на них...
Пока милиционеры составляли протокол, кто-то из сельчан, собравшихся к тому времени у избы, вспомнил, что не видно и другой соседки Морковкиных, такой же одинокой пенсионерки Клавдии Федотовны Зубковой. Пошли к ней, а там та же жуткая картина: залитая кровью горница, и тело хозяйки на полу. Вконец потерявшийся Морковкин бормотал, что он со своей бабкой чудом остался жив, так как "банда шла по улице, чтобы резать всех подряд". Народ ахал, кляня неизвестных убийц.
Валентина Николаевна Барьянова, попричитав вместе со всеми, пошла дальше за околицу, где жили ее брат ветеран Великой Отечественной Александр Щекотихин и невестка Любовь Андреевна. Назад Барьянова примчалась сама не своя: супруги Щекотихины убиты тем же манером.
В Сотниково я приехал спустя полтора месяца после той трагической ночи, после того, как пресс-служба областной прокуратуры известила: задержан подозреваемый, местный житель 19-летний Александр Кичигин. Прокуратура не только назвала обвиняемого, но и сообщила: вину он признал.
Главное, что сейчас ощущаешь, приезжая в Сотниково, -подозрительность и тревогу жителей. Мне удалось разговорить пожилую женщину, неспешно обходившую три торговые точки вокруг небольшой сельской площади. Она в курсе событий, знает обвиняемого и его семью, многое мне рассказала. Но когда я попросил ее назвать для газеты свою фамилию, лицо собеседницы словно окаменело - она решительно отказалась.
Позже Алексей Щеголев разъяснил ситуацию:
- У нас многие до сих пор в шоке. Ведь большинство жителей - старики, немало одиноких. После случившегося они даже днем боялись оставаться в своих домах, вместе ночевали. Теперь вот убийца арестован, но страх нависает над людьми. Не все верят, что молодой злодей мог сотворить такое в одиночку - убить стариков, которых знал с детства. Люди остерегаются возможных сообщников.
Жители села, особенно старики, все чаще оказываются объектом нападений "отморозков", не брезгующих копеечной поживой. Вот и в те дни, когда Сотниково переживало случившееся, в соседнем селе произошло ночное нападение на дом председателя кооператива, а чуть позже в недалеком отсюда Хомутовском районе ограбили двух пенсионеров. Года полтора назад в своих домах были зарублены три жителя Медвенского района, получившие в тот день пенсию.
Знающие люди, с кем приходится говорить о нынешнем разгуле криминала в деревнях, указывают на "человеческую разреженность" многих населенных пунктов. Десятки лет города выкачивали из села молодежь на стройки, заводы и фабрики. И к рубежу тысячелетий оно подошло неимоверно поредевшим и состарившимся. Случись что - не докричаться, некого позвать на помощь.
Когда мы со Щеголевым ехали к месту трагедии, я удивился: "Большое у вас село - улица вон какая длинная!" Алексей Николаевич возразил:
- Да это видимость. Вот дом - в нем никто не живет, вот еще один заброшенный, здесь - одинокая женщина, рядом - двое стариков. Процесс вымирания села ускоряется, да еще к этому прикладывают руку такие, как Сашка Кичигин...
Почему в Сотниково задолго до суда считают Кичигина преступником? Для "народного приговора" есть основания. Всем известно, что на рассвете 29 марта он внезапно исчез из села. Накануне вечером гулял с приятелями, они шатались по улицам, горланили песни, но, по рассказам парней, Сашка даже не заикался, что собирается куда-то ехать. Ближе к полуночи разошлись по домам, а перед утром Кичигин постучал к одному из приятелей, говоря, что принес 50 рублей долга, так как срочно отбывает. И целый месяц милиция не могла его найти, пока в РОВД не поступил сигнал, что Сашка тайно вернулся домой...
Другая причина "приговора" - сами обстоятельства жизни этого юноши, его ущербность.
14 января этого года Кичигина по амнистии освободили из колонии, куда он угодил год назад за ограбление магазина в родном селе. За ним - пять официально зарегистрированных краж. Одну из них он совершил вместе с нынешним мужем своей матери, неким Стариковым, ранее судимым, которому вменили в вину также "вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность". Но далеко не один Стариков повинен в воровских похождениях мальчишки. Сашка с малолетства начал забираться в чужие погреба и сараи, шастать по садам и огородам. И рос в окружении людей вечно пьющих, добывающих пропитание ночными набегами на колхозные да соседские закрома. Тут помнят, что, когда Сашка был уже первоклассником-второгодником, мать его попалась на воровстве и "загремела" на три года. Органы опеки, посчитав невозможным пребывание мальчика в семье, определили его в детдом, потом в специальную "коррекционную" школу-интернат. Один за другим скончались старики Кичигины, и в доме стало еще голодней и холодней. По-прежнему продолжалась пьянка, но если раньше пропивались стариковские пенсии, то теперь - детские пособия, благо мать родила еще двух детей. Сашка перешел от обворовывания сарайчиков к взламыванию магазинных дверей. И уже по-настоящему угодил на скамью подсудимых...
На встречу с матерью Кичигина я отправлялся без особой надежды на разговор - страшно подумать, что должно твориться в ее душе. Ведь у нее еще трое детей - 14-летняя Оля, двух- и четырехлетние Вася и Лена. До исповедей ли ей?
Будний день, все в поле или на огородах, а Любовь Васильевна Старикова в праздном наряде прогуливается перед обшарпанным домом. Из выведенного во двор репродуктора во всю мощь бодро и жизнерадостно льются эстрадные мелодии. Слегка помявшись, Старикова стала отвечать на вопросы - поразительно бесстрастно, будто речь шла не о ее сыне, не об убитых им стариках, а о каких-то совершенно неинтересных ей вещах.
- Я же не посылала его ни воровать, ни убивать, - говорила она. - Дети такие! Вот и Олька - уже попадалась. Сама полезла воровать... Жить, впрочем, не на что. Когда были живы старики, они не отказывали в помощи с пенсии. А теперь только детские пособия -крохи...
Своей вины эта женщина не чувствует. Притом что сама своим нежеланием трудиться, разгульной жизнью, судимостями за воровство толкнула сына на тот же путь. А уже в криминальном окружении он скатился до состояния равнодушного убийцы. В селе рассказывают, что, когда Сашку во время следственного эксперимента водили по домам убитых стариков, тщедушный парнишка держался невозмутимо.
Что же выходит? Есть непутевая мать (выросшая в семье спившегося инвалида), органически неспособная к труду. Нарожав детей от разных мужчин, она погрязла в иждивенчески-воровском образе жизни. Государство со своей системой социальных учреждений тоже оказалось беспомощным. Ни детдом, ни коррекционная школа, ни общеобразовательная, ни места заключения - ничто не спасло Сашку.
Невольно думаешь, что ситуация выходит из-под контроля местной власти - ясно, что она не локальна, таких деревень, таких коллизий тьма. Должен же быть выход - но кто его внятно назовет, укажет?..