В конце вечера на сцену вышла хрупкая молодая женщина с обезоруживающей улыбкой и низко поклонилась публике. Зал осыпал ее цветами.
- Вера, сколько же вам было лет, когда вы встретились с Микаэлом Таривердиевым?
- Двадцать шесть. Это было в 1983 году.
- А он перешагнул уже свое 50-летие... Вы помните вашу первую встречу?
- Конечно. Мы встретились в Зале Чайковского на репетиции его скрипичного концерта. Я работала тогда в музыкальной редакции газеты "Советская культура". После концерта он был таким возбужденным, глаза блестели, и разговор у нас получился каким-то открытым, дружеским.
- А что вас тогда больше всего привлекло, поразило, понравилось в Микаэле Леоновиче как в человеке? Я не говорю о Таривердиеве-композиторе: с его произведениями вы, музыковед, наверняка были давно и хорошо знакомы.
- Вот как раз его популярную музыку я не очень-то знала. Дело в том, что у нас дома не было телевизора. Конечно, "Семнадцать мгновений весны" и "Иронию судьбы" я видела. У знакомых. А кинофильмы 60-х с его музыкой были мне совершенно неизвестны: я ведь родилась, когда Микаэл Леонович заканчивал Гнесинку. А потом я уехала учиться в Москву, тоже в Гнесинку. О! Это была каторга! Шесть часов сидишь на лекциях, потом четыре часа индивидуальных занятий, потом часа три-четыре за инструментом. Тут не до кино, не до телевизора.
По-настоящему его музыка началась для меня с оперы "Граф Калиостро" в постановке Бориса Покровского - я тогда писала о ней - и с его скрипичного концерта...
А если говорить о том, что меня в нем поразило... Тут трудно выделить что-нибудь одно. Он человек необычайного магнетизма и яркости, поэтому не отдаешь себе отчета, что привлекает больше. Все! Хотя процесс сближения, узнавания, конечно, не был моментальным. Только в 1988-м мы сделали наши отношения публичными и стали жить одним домом.
- Что же вас сдерживало?
- Он в тот момент был свободен, а я замужем. К тому же у меня был ребенок.
- Как сложились отношения в новой семье?
- Мой ребенок был просто влюблен в Микаэла Леоновича, у них установились такие отношения, такая взаимная приязнь, что все этому удивлялись. Считалось, что Микаэл Леонович ни с кем не может жить в одной квартире - ни с женщиной, ни тем более с ребенком. А он к нему так привязался, что когда заполнял какие-то анкеты, то писал, что у него два сына - один, Карэн, от первого брака, второй - мой Васька.
Но потом что-то сломалось, и Вася ушел к отцу. Мы это очень тяжело переживали, мучительно. Сейчас сын вырос, мы общаемся, он, конечно, по-другому смотрит на происшедшее, о чем-то жалеет.
- Каков Микаэл Леонович был в жизни?
- Он обожал свой дом. Где бы ни ужинал, придя домой, непременно требовал поесть. Он терпеть не мог, когда что-то в доме сломано. Немедленно принимался чинить. Многое умел делать. Увлекался фотографией. Посмотрите, какая у нас фотолаборатория, он сам ее оборудовал.
Как-то врач на приеме посмотрел на его руки и сказал, что у него руки рабочего человека. Микаэл Леонович ответил с гордостью: "А я и есть рабочий человек".
В то же время он очень галантный, светский, в хорошем смысле этого слова. Необычайно элегантный во всем. Не умел некрасиво носить пиджаки, галстуки, не умел некрасиво ухаживать за женщинами. Как сказал о нем Ширвиндт в одной телепередаче: "Это была такая смесь Дон Жуана и Дон Кихота".
- И даже когда вы были уже вместе, многие не оставляли надежды завоевать его сердце?
- В общем, да. Микаэл Леонович за то время, пока развивался наш роман, успел даже жениться и развестись. Понимаете, я была замужем, его это задевало, значит, и он должен быть женат. Разводились мы оба тяжело. При этом он всегда "держал лицо". Это такое сочетание абсолютного артистизма, страстности, наивности, мудрости... А главное, он человек чрезвычайного благородства. Чего стоила одна только история, которую знала в свое время вся Москва. В середине 60-х у него был безумный роман с одной актрисой. Как-то они ехали на машине, она сидела за рулем и нечаянно сбила человека - он был нетрезв, выскочил на дорогу прямо под колеса, ничего невозможно уже было сделать. Микаэл Леонович сразу пересел за руль и взял вину на себя, он не колебался ни минуты и даже не задумывался. Поступить по-другому он просто не мог.
Или вот еще очень характерный для него эпизод, и как человека, и как композитора. Он всегда мечтал побывать на карнавале в Рио-де-Жанейро. Но все не хватало денег. И вот однажды он говорит мне, что мы-таки съездим в Рио! Оказывается, к нему пришел некто, назвался представителем группы испанских фирм в России и сказал, что испанская инфанта Елена выходит замуж, и они хотели бы заказать Микаэлу Леоновичу написать органную пьесу для свадебного подарка инфанте. А он как раз только что закончил десять хоралов для органа. "Это то, что нужно! - воскликнул представитель испанских фирм, когда прослушал эти хоралы. - А сколько это может стоить?" Микаэл Леонович говорит: "Я не писал музыки к свадьбам, тем более к королевским". В общем сговорились о цене. Представитель уехал готовить контракт, а мы предались мечтаниям, как повеселимся на карнавале. Наутро звонит этот представитель и опять заводит разговор о цене. И тут Микаэл Леонович отвечает ему совершенно по-кавказски: "Приезжайте и забирайте ноты, я их дарю вашей принцессе".
Так мы и не съездили в Бразилию. Зато через некоторое время Микаэл Леонович получил собственноручное письмо от инфанты Елены с благодарностью за подарок к свадьбе.
- Много было друзей у Микаэла Таривердиева?
- У него приятелей пол-Москвы! Но по-настоящему близких людей - очень небольшой круг.
У него никогда не было зависти к талантливым людям, наоборот, поразительное уважение к таланту другого. Вот Саша Гиндин - сейчас это звезда европейского пианизма, ему 23 года. Микаэл Леонович впервые услышал его, когда Саше было 15 лет. Шла репетиция большого концерта "Новые имена", вышел на сцену Саша, и, едва он закончил играть, Микаэл Леонович вскочил с места и в восторге крикнул: "Браво!"
Вообще он многим увлекался. Он же потрясающе ходил на виндсерфинге. Они начали заниматься этим спортом с Родионом Щедриным и довели свое умение до того, что стали кандидатами в мастера спорта.
- При всей любви - неужели вы никогда не ссорились?
- Конечно, ссорились... иногда. Микаэл Леонович сразу сформулировал принципы нашей жизни: виноват всегда должен быть один человек. Это очень удобная формула. Не надо разбираться, выяснять отношения. Виноватый сразу просит прощения, а кто прав, будет великодушен, ведь прощать так приятно!
- И кому же выпала роль быть всегда виноватым?
- Мне, конечно.
- При всем этом вы не стали только тенью своего "большого" мужа.
- Мне нравилось то, что я делала, и я умела делать то, что делала. Микаэл Леонович мной гордился, ему нравились мои статьи (хотя очень не любил, когда я уходила на работу). Я писала о современной музыке, и наши оценки тех или иных музыкальных явлений практически всегда совпадали. Это для меня было очень важно. Он меня очень многому научил, во многом просто сформировал.
В то же время при всей своей самостоятельности я женщина, а женщина, на мой взгляд, существо прилагательное по отношению к мужчине. Не к любому, конечно, а к любимому. Для меня Микаэл Леонович - идеальный мужчина. Для меня он был и мужем, и отцом, и ребенком одновременно.
- Как рано он ушел из жизни - в 65 лет. С этим трудно смириться... Физически крепкий, спортивный, всеми любимый и признанный, и вот не выдержало сердце. Почему?
- Он от природы человек здоровый, спортивный, подвижный, но страшно ранимый.
- Но, кажется, у него все складывалось успешно - и в жизни, и в творчестве. И славой он был не обделен и наградами...
- Это поверхностный взгляд. Просто он никогда не считал возможным выставлять напоказ свои проблемы, неприятности, говорить о них. А всего этого хватало. Чего стоила одна только история, устроенная после выхода "Семнадцати мгновений весны", - сплетня, что он украл мелодию у Франсиса Лэя и что тот прислал по этому поводу возмущенную телеграмму. А это была всего лишь шутка одного человека - стиль его шуток хорошо известен, правда, он и сам не ожидал, что ее подхватят недоброжелатели и все приобретет такие размеры. Представляете, что пришлось пережить Микаэлу Леоновичу. Кстати, Франсис Лэй действительно прислал телеграмму, когда и до него дошли слухи, что пущена такая нелепая сплетня. Он возмущался тем, что у нас возможно такое. Это только одна история. А балет "Девушка и смерть", который был запрещен за три дня до премьеры в Большом театре?!
- Почему?
- Это было в тот момент, когда впервые явно обозначилось противостояние Григоровича и Васильева. И балет был использован как "плацдарм" для борьбы. Эта история его страшно мучила, через год начались проблемы с сердечным клапаном...
Но это все внешняя сторона дела. Когда живешь музыкой, когда чувствуешь себя инструментом для выражения идей, которые приходят откуда-то свыше, как откровение (а так было, например, с его симфонией для органа "Чернобыль"), то это огромное внутреннее напряжение. И еще когда произведения лежат дома невостребованные. Это мучительно, это действует разрушительно. Сейчас и я знаю, как это больно, потому что теперь эти ноты лежат у меня в шкафах, и я это чувствую: они живые, они стучатся...
- То есть вы продолжаете жить так же, как жили, когда он был рядом?
- Не совсем. Раньше я им была занята по-другому: гладила рубашки, чистила его трубки, готовила обед. Все это страшно приятно. Мне этого сегодня очень не хватает. Сейчас я занимаюсь его музыкой. Для Микаэла Леоновича главным был процесс написания, а пристраивать, предлагать куда-то свои произведения, кому-то кланяться он не любил. Верил, что время этой музыки придет. Когда-то он сказал мне: "Ты счастливая, ты услышишь Концерт для альта. А я нет". Так вот, я хочу его услышать, я хочу быть счастливой.
Для меня единственный критерий моих поступков - одобрил бы их он? Я все время во внутреннем диалоге с ним. Я точно знаю, что ему бы очень понравилось. Понравился бы наш Международный конкурс органистов - принципы, идеи, на которых он строится. Он был бы в восторге от лауреатов конкурса - Кати Мельниковой, Жана-Пьера Стайверса. Сейчас мы готовим второй конкурс, он должен состояться в сентябре в Калининграде. Заявки поступили из многих стран мира. Он был бы рад познакомиться с Алексеем Гориболем - потрясающим музыкантом, с которым мы сделали программу "Авангард Микаэла Таривердиева".
Мне просто бывает трудно, я сама должна решать проблемы, которые раньше решал Микаэл Леонович. Я беру на себя ответственность за его музыку - перед ним и перед людьми.
Для меня, кроме всего прочего, это выражение любви. На самом деле человек полнее всего проявляет себя именно в любви. Когда я все это делаю, я просто люблю.