"ТУРНИР ДВУХ УТОНЧЕННЕЙШИХ УМОВ"
Так назвал поэт Серебряного века Михаил Кузмин книгу "Переписка из двух углов". История ее необычна. Летом 1920 года два друга - писатели и философы Вячеслав Иванов и Михаил Гершензон - оказались в санатории "для работников науки и литературы", где они жили в разных углах одной комнаты. Однажды, в отсутствие соседа, Иванов решил поделиться с ним своими мыслями и оставил ему письмо. Гершензон ответил, когда Иванова не было дома. "Литературный диалог" настолько увлек, что его стали вести уже друг при друге - из двух углов.
Это не просто беседа, а спор о судьбах культуры. Вячеслав Иванов стоял на позициях религиозной философии ("Не может Бог меня покинуть, если я не покину Его") и благоговел перед мировым культурным наследием. Михаил Гершензон жаловался на непосильное бремя культуры, на усталость от знаний, полученных из чужих книг, а не из личного опыта и заслоняющих живую жизнь: "Я не сужу культуру, я только свидетельствую: мне душно в ней... Я знаю слишком много, и этот груз меня тяготит... Несметные знания, как миллионы неразрываемых нитей, опутали меня кругом...
Победителя в споре не было. Но людей, уставших от культуры и цивилизации, становится все больше и больше.
НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ
"С ядом в крови, с изнеможением в кости нельзя выйти на свободу. И вера, и любовь, и вдохновение, все, что способно освободить дух, - все в нас заражено и болезненно..." - эти слова М. Гершензона мог бы сказать о себе Оскар Дюфрен, герой нового романа модного и скандального французского писателя Фредерика Бегбедера "Романтический эгоист". Когда-то Бегбедер успешно занимался рекламным бизнесом, написал об этом книгу "99 франков", после чего из рекламы его уволили. В "Романтическом эгоисте" главный герой - придуманный двойник автора. Он тоже "человек культуры": пишет романы, ведет в еженедельнике колонку в виде дневника, рассказывая о модных вечеринках, парижских знаменитостях, богемных тусовках, любовницах, друзьях и о себе, любимом... Точнее - нелюбимом: Оскар устал и от жизненной суеты (даже "отдых изматывает. Очень хочется отдохнуть от такого отдыха"), и от самого себя: "Боже, как я труслив, безволен, ничтожен! Как я себе надоел!" Он смотрит на жизнь с разочарованной усмешкой, но и с тайной надеждой: вдруг "в последнюю минуту перед взрывом кто-нибудь влюбится, и мир будет спасен".
Откровения циника-романтика автор преподносит легко и остроумно, рассыпая по страницам афоризмы: "Когда у меня начинается насморк, все думают, что я нюхаю кокаин. Вот что значит репутация". "Любопытная симметрия: Людо не хватает духу уйти от жены, а у меня не хватает духу себе жену завести. Мы две оборотные стороны одной медали по имени мужчина. Который не в состоянии сделать две вещи: уйти и остаться"...
Смех сквозь слезы и слезы сквозь смех - две оборотные стороны философии "романтических эгоистов".
ШУТИТЬ ПО-РУССКИ
"Издатели не читают книг: они их издают.
Критики не читают книг: они их просматривают.
Читатели не читают книг: они их покупают.
Вывод: никто, кроме писателей, книг не читает". Хорошо, если бы данный афоризм Бегбедера распространялся на сборник рассказов Евгения Шестакова "Пьяные ежики". Обложка сообщает, что автор - "серый кардинал российского юмора". Если судить только по этой книге - действительно серый. Наверное, кто-то сгибается пополам от хохота, читая, как "ежик пьяный, перед тем как жизнь лесную на уши опрокинуть, обычно подолгу бессмысленным взором в перспективу глядит. Часа два. Как наглядится, как у него к жизни лесной отвращение в полной мере созреет - так блюет ежик. Но не продуктами, коих потребление зимой сокращается, а словами ругательными..."
Допустим, что дико смешон стеб над многострадальным Ильичем (хотя "ленинская тема" вышла из моды) и его соратниками: "Сталин Свердлову рояль с клопами продал. Тот исхудал и помер". Но зачем издавать трехтысячным тиражом юморески типа "Дети, лес и Винни-Пух", цитировать которые можно только в очень тесном, очень нетрезвом и очень мужском кругу, пониманию не поддается. Правда, в начале книги читателя стыдливо предупреждают: "Некоторые рассказы содержат ненормативную лексику". А может, не стыдливо. Но "некоторые рассказы" лексику эту не просто содержат, а из нее состоят. Если заменить нецензурщину многоточиями, получится так: "И не хотел детей Винни-Пух. Но сердцу-то ведь, <...>, не прикажешь. А тем более <...>. И заимел детей Винни-Пух. Маленькие, <...>, такие. Сами маленькие, <...>, а глаза огромные. Глаза огромные, а не видят ни <...>.
А раз в книжке напечатано, то и вслух читать можно. С эстрады, по телевизору. "Все дозволено" - тоже философия. Правда, не все ее разделяют.
Благодарим книжный магазин "ПирОГИ на Зеленом - Творческие проекты клуба "Дебют" (Зеленый проспект, 5/12) за предоставленные книги.