ЮНЫЕ ВЗРОСЛЫЕ

Мир разделен на детей и взрослых. Эта простая, в общем-то, мысль, только на первый взгляд простая. Тут как минимум драма. Есть дети - только дети, и есть взрослые - только взрослые. А есть взрослые, осознающие, что они уже не дети, и есть дети, постигающие, что они уже взрослые. И те, и другие - существа перехода. А любой переход сопряжен с опасностью. Вот пришел в "Приют" бывший маленький мальчик Саша Дьячков. И в забытьи сна, преображая речь мягким "л", лепечет: мол, не верит он в то, что с ним случилось наяву: " ...Не велю, не велю, не велю, что звель нападет плосто так..." А проснувшись, видит мир, где "правит еда" и в котором уже не "звель", а зверь "нападает всегда". И жутковатый озноб повзрослевшего ребенка: "Я в мире останусь один". И едва ли не мольба к Господу, чтобы он еще хоть раз позволил "увидеть мир, как видят дети". Но, как говаривал Михаил Светлов, есть дети разного возраста. В отличие от Саши Дьячкова Алла Поспелова, например, может сказать: "Каждый звук раздражает, как в детстве тугая резинка на плавках". Или изысканно приговорить и себя, и мальчика-шута: "Я воткну тебя в нервы, как розы втыкают в петлицы". Но поэтический мир Аллы - накануне иного перехода: из взрослого существования, где "не меняется слово на хлеб", в то изначально-библейское, чуть ли не дьячковское состояние, когда "весь мир не будет снова свернут в слово".

ИЗ ПОЧТЫ "ПРИЮТА": "Получив "Труд-7", сразу ищу "Приют". А нет ли у вас задумки добавить в "Приют" песен на стихи, опубликованные в нем? У меня стихотворение Евгения Семичева в "Городишке уездном", напечатанное 14 июня в выпуске "Плывет по Волге шапка", прямо попросилось на музыку. Сама я очень старая (правнучка в 10 классе), труженик тыла, инвалид. Лежачая. Да и не просто лежачая, а с приподнятой ногой! Поэтому стараюсь побольше успеть". (Любовь Самойлова, Уссурийск).
Александр ДЬЯЧКОВ, Москва
* * *
Не велю, не велю, не велю,
Что звель нападет плосто так.
Ведь я же класивому звелю
Плохого не сделал никак...
Теперь-то он, бедненький, знает,
Что в мире, где правит еда,
Ни зла, ни добра не бывает
И зверь нападает всегда!
СОГРА *
Вы помните, рана подсохла?
Больница. Палата храпит.
Ах, инфекционная Согра,
Хронический гнойный отит.
Фонарь, как ночное светило,
И что-то не спится, ага?
Но мама вчера приходила.
И в тумбочке есть курага.
И я выхожу бесконечно
В предбанник холодный, как лед,
И хлопает дверь, и, конечно,
Сегодня никто не придет.
И ясно: исчезнет пижама,
И Согра, и пенницилин,
И слезы, и детство, и мама...
Я в мире останусь один.
* * *
Уже большому человеку
Не надо карты и радара -
Я сам иду в библиотеку
А. П. Гайдара.
По свежевыкопанным трубам
ПИСЯТЛЕТВЭЭЛКЭЭСЭМА
Лечу, насвистывая зубом,
Без гермошлема.
Пустые руки, май, свобода,
Я всю галактику излазил,
В баллоне много кислорода,
Заряжен лазер...
"Ну, хорошо на две недели,
Обманешь снова и ни слову..."
Я вырываю еле-еле
Свою "Алису Селезневу".
А раньше - лунного Незнайку.
А позже - солнечных Стругацких
Тут целый... целая... не знаю!
А вам бы только поругаться.
Иду без карты и радара.
О, если бы в библиотеку...
Не надо возраста и дара
Уже большому человеку.
* * *
Зачем, зачем неумолимо
Наждачкой опыта и лет
С вещей стирается незримо
Душа и свет.
О, Господи, пока на свете
Дышу, позволь еще хоть раз
Увидеть мир, как видят дети
Из детских глаз.
Открыть за каждым поворотом,
Забором, улицей, углом
Вселенную... А ныне что там?
Ну двор, ну дом.
Но удивительное детство
И не вернуть, и не вернут,
И жизнь теперь не цель, но средство,
Тяжелый труд.
ДРУЖБА
Казахстанское солнце присело.
До распада за пару недель,
Микеланджело и Донателло
Леонардо и Рафаэль.
Мы снуем черепашками ниндзя
В изумительном школьном садке,
А в слепом напряжении жизни
Шмель дрожит на цветке.
Мы его запрягаем на нитку.
Но когда напрягается нить,
Отменяем шмелиную пытку -
Так и быть...
Рома Зотьев, Женек Ливиринов,
Сеня Графкин и Саня Дьячков,
Поневоле друг друга покинув,
Мы распались во веки веков...
Но когда мы сойдемся на свете
Не на этом, а только на том...
ЛЯЛЯЛЯ, ФАФАФА, ПЕТИ - МЕТИ,
ТИРЛИ-БОМ, ТИРЛИ-БОМ, ТИРЛИ-БОМ.
Алла ПОСПЕЛОВА, Дегтярск, Свердловской области
* * *
И.Г.
Ты не гений, мой мальчик,
Здесь гении дохнут, как мухи,
Ты не ангел, мой милый,
Иначе зачем тебе крылья?
Я тебе не жена, потому что еще не старуха,
Я тебе не нужна - ты меня бережешь
без насилья.
Мы не будем с тобой умирать в один день
по закону,
Потому что мне лень,
А тебе с моей тенью не слиться,
Я тебя прогоню, как шутов прогоняют
от трона,
Я воткну тебя в нервы,
Как розы втыкают в петлицы.
* * *
Каждый звук раздражает,
Как в детстве тугая резинка на плавках:
Ненамеренный вздох, или ложкой
по краю стакана,
Он так мудро решает,
Что Ницше, конечно, не Кафка,
Я, скучая, ногтем по узору:
"Не будет романа".
Пусть случайных касаний плетя
ненадежные сети,
Он пытается двигаться в ритме
предчувствия жеста,
Но пощечиной фразы: "Ты знаешь,
ведь мы же не дети..."
Он меня развернет и сорвет, как молекулу
с места,
А потом, удивленно расставшись,
Замечутся взгляды
И руки,
Как костяшки бочонков
в домашнем бездумном лото,
И прощаясь, навзрыд,
с выраженьем растерянной муки,
Запоздало подхватят
Надетое мною пальто.
* * *
Ты волен, как дерево в поле,
А я словно ветра порыв...
Что видно с чужих колоколен,
Столетья на дни разделив?
Не хочешь попробовать неба
Соленый и вяжущий шелк,
Не хочешь расцвечивать небыль
Простым: "Я работать пошел"?
Не хочешь? Никто не заставит -
Крылатый не дарит цепей,
Богиня вином не отравит...
А уксус кухарки не пей.
* * *
С прямой спиной, не опуская головы
И руки не протягивая к небу,
катать у неба мякиш синевы,
И не просить ни вечности, ни хлеба -
Все будет отнято и будет все дано,
И будут мир и море по колено,
Я буду первой из последних, но
В родной стране застенки тоже стены,
И значит, тоже могут помогать,
А воздух даже деспот не отнимет...
Я не просила - что мне могут дать?
В моей суме, как хлеб, лежит Россия.
* * *
Ловить язык за кончик языка,
Как каплю коньяка катать по глотке,
Я русского узнаю по походке,
Иль по тому, как плавает строка,
В которой каждый звук прибит навек -
Нерасторжимы нежные объятья -
На русском говорить куда приятней,
Чем выбегать без шапки в первый снег.
Когда мне страшно радостно иль грустно,
Я, просто воздух в легкие набрав,
Делю язык на письменный и устный
И на листок плюю, не разобрав.
* * *
Мы разбужены стуком слезы,
Чтоб пройти по излому клинка,
А кривая - вези, не вези -
Не таких вывозила в века!
Значит, хватит на всех, кто не слеп,
Пусть суровый у вечности лик,
Не меняется слово на хлеб?
Так меняйте же слово на хрип!
Так стреляйте же словом в упор
И носите его, как суму...
Иль давитесь словами на спор,
Если больше они ни к чему.
* * *
Попробуй, сдвинь меня
хотя б на миллиметр,
И все слова о легкости забудешь -
Мы по уши в трясине языка,
Нам каждый вдох по буквам продиктован
И это не закончится пока,
Весь мир не будет снова свернут в Слово.
На нашем сайте www.trud.ru в разделе "Конкурсы" по-прежнему ждут вас.
Присоединяйтесь к дикороссам. А мы будем рассказывать о самом интересном из этой переписки (рукописи можно также отправлять Ю. Беликову по адресу:
614068, Пермь, а/я 8603, "Приют неизвестных поэтов" или по электронной
почте belikov@perm.raid.ru. О том, как живут поэты-дикороссы, можно узнать
на сайте www.dikoross.ru).