— В последнее время в кино и в театре на вас «свалилась» русская классика («Бесы», «Тарас Бульба» и Чехов), тогда как раньше преследовала современность с её «новыми героями».
— Классика не «свалилась» на меня, я её тщательно выбирал, а точнее, вычленял из массы непонятных сценариев. Чтобы отыскать как в современной драматургии, так и в киносценариях
— Римас Туминас известен своим нетрадиционным прочтением русской классики, одно из последних тому подтверждений — спектакль «Горе от ума» в «Современнике». А что получается с Чеховым?
— На мой взгляд, спектакль «Дядя Ваня» получается честным и бескомпромиссным, и в этом его главная неожиданность. Все проблемы, все чаяния, извечная наша маята не завуалированы традиционным «оренбургским платком», от которого кажется тепло, мягко, узорчато. Напротив, Римас Туминас обострил всю ситуацию, все характеры до предела, возможно, даже до гротеска.
— В одном интервью вы признались, что для роли отрицательных персонажей вам необходимо накопление внутри себя негатива, иначе злодей будет не так страшен. А какие эмоции вы собирали для Астрова?
— Ничего я не собирал извне. Мой герой есть в каждом из нас. Правда, далеко не все способны вытащить это из себя и сказать: «Да ведь это я — побитый, разочарованный, уставший и во многом опустившийся человек». Но Римас мне помог понять, что доктор Астров сидит в каждом из мужчин, и я не исключение.
— Как для себя вы определили: Астров — циник или романтик? Возможно, к нему применим известный парадокс: «В каждом самом законченном цинике скрывается самый безнадежный романтик»?
— Наверное, он