О трагических событиях октября 1993-го – роман Сергея Шаргунова «1993. Семейный портрет на фоне горящего дома»
Ровно 20 лет назад в Москве случилась гражданская война, пролилась кровь, страна уперлась лбом в стену. Сергей Шаргунов в ту пору был 13-летним пацаном, и едва ли одних его мальчишеских ощущений о тех днях достаточно для осмысления трагических событий. И все же он взялся за эту книжку — и вот он, роман, перед нами: «1993. Семейный портрет на фоне горящего дома».
Той осенью из всех радиоприемников Юрий Шевчук хрипло вопрошал: «Что же будет с Родиной и с нами?» Ответа на вопрос не было. Была лишь какая-то смертная, унылая тоска в сердце, какое-то отстраненное, вымороченное чувство, что все это происходит не с тобой и городом, в котором ты живешь, а в плохом, жутковатом сне. Но пока мы стряхивали с себя обрывки этого сна, «маленькая гражданская война» так или иначе перемолола страну, поменяла общественный строй и всех нас. Хотя кто-то ее, кажется, так и не заметил.
— Сергей, не так много у нас книг, помогающих осмыслить новейшую историю России. К тому же вы написали семейный роман — тоже редкость сегодня. Каков дух вашего творения и в чем его основное послание?
— Я действительно постарался написать семейную историю, которая в какой-то момент переходит в историю страны. Вот герои: он, она и их взрослеющая дочка. Она работала в Минобороны, теперь диспетчер в аварийной службе. Он — бывший электронщик, специалист по ракетам, когда-то строил луноход, но оказался электриком, в той же «аварийке», что и жена. И вдруг в какой-то момент они обнаруживают себя по разные стороны баррикад...
Здесь нет особой придумки: та осень была временем ожесточенных противоречий, затронувших не только политиков, вершителей судеб, но и самых обычных людей. Чтобы показать все это, мне пригодились репортерские навыки — я много узнал о трудах ремонтных рабочих, о жизни подземной Москвы. Но, в сущности, повторю, это книга об обычных людях, их страстях, запутанных отношениях, ссорах, взаимном притяжении — в общем, о повседневности. О том самом времени — больших надежд и больших потрясений. Мне захотелось объединить семейный роман с историческим.
— Насколько приближенно к реальности вы изображаете то, что 20 лет назад разворачивалось на площадях и улицах Москвы? Каково соотношение правды и вымысла в вашем романе?
— Могу сказать, что все факты выверял, дотошно изучал происходившее осенью 93-го. Так что в книге вполне документальная подкладка. Что-то выдумывать для украшения сюжета было бы кощунственно, да и не нужно. То столкновение само по себе драматично и трагично в своей основе. Хотя, естественно, это художественное произведение, я старался представить своих героев, их мысли и характеры. Но там, где я описываю эпизоды на Пресне, у Моссовета, в Останкино, стараюсь ни словом не грешить против реальности.
— Вы входили в думскую комиссию по расследованию событий 1993-го года. И наверняка что-то важное тогда поняли, сделали собственные выводы о случившемся. Работа над книгой заставила изменить те ваши заключения?
— Мне было 17 лет, я учился на журфаке МГУ и пришел помогать в эту комиссию. Передо мной вереницей прошли участники тех событий, раненые там, покалеченные, лишившиеся родных: Меня навсегда потрясла история 19-летней Наташи Петуховой, талантливого барда и спелеолога, которая носила провиант в осажденный Белый дом по подземельям, а 3 октября была убита в первые минуты расстрела вместе со своим женихом Алексеем Шумским. А еще я видел флаг, в который завернули раздавленного парня. Он выжил, и безногий, на костылях в наши дни выходит на акции...
— Вы сумели разобраться, кто прав, кто виноват в той истории? В чем ошибки тех и других? На ком кровь? Что было в основе той яростной конфронтации? И почему люди, принявшие август 91-го с большими надеждами, вдруг так быстро и непримиримо разделились?
— Я уверен в одном: нужны были одновременные перевыборы и президента, и парламента. Некоторая своя правда и подлинность эмоций, несомненно, были у всех. И при этом все оказались глухи друг к другу. Вспомните главный лозунг перестройки: «Вся власть Советам!». Самые честные и яркие выборы были в 90-м. В 91-м это был тот же самый Белый дом с теми же депутатами. Большинство самых активных защитников Верховного Совета в 93-м — избранники от «Демократической России». В чем же был конфликт? Конфликт — кто главнее: парламент или президент. Съезд и вице-президент генерал Руцкой выступали против шоковой терапии, поспешной приватизации, за русский Крым. А Борис Ельцин получал требования от Билла Клинтона — поскорее разобраться с таким парламентом. Увы, это на поверхности...
— Кого из политиков вы вывели на своих страницах?
— Кроме множества обычных славных, растерянных, разъяренных, очень разных людей там и тут присутствуют под своими именами персонажи эпохи: Ельцин, Руцкой, Хасбулатов, Илья Константинов, Румянцев, Макашов, Анпилов, Баркашов, Новодворская, Глеб Якунин, Лужков... Без них пейзаж битвы был бы неполным.
— Какой урок ваши герои извлекли из 1993-го? Как повлияла та осень на их характер и судьбы?
— Приоткрою фабулу: эти события стали семейной трагедией для моих главных героев. Думаю, вся Россия обожглась в том октябре. Даже я, которому было тогда 13 лет, навсегда обожжен. И это не преувеличение, поверьте, я действительно ношу ту боль — как и миллионы других людей.
— У вас нет ощущения, что зреет новый взрыв? Общество и сегодня расколото: Как договориться нам между собой в отсутствие культуры общения?
— Общество заражено правовым нигилизмом и убеждением, что решает все сила. Зреет ли взрыв? Очень не хотелось бы насилия, потрясений и нового кровопролития. Надеюсь, что глас народа будет услышан теми, у кого власть, кто управляет страной. Нужна справедливость, и нужно доверие. Ни того, ни другого люди в нужной мере пока не чувствуют. Кстати, протестное движение и в начале перестройки, и в 93-м, и сейчас — синтетично. Нет одной концепции, есть скорее порыв отрицания всего того, что не устраивает общество.
— О вашей книге, успевшей выйти прямо к печальному юбилею, много говорят. Как долго она писалась? И довольны ли вы сами тем, что в итоге получилось?
— Писал роман почти два года. Все-таки 570 страниц. Надеюсь, я сумел рассказать что-то важное, особенно про тот роковой и головокружительный день 3 октября, который называют то мятежом, то последним взрывом народного волеизъявления.