- Я всегда избегал писать книгу о Распутине, - рассказывал Эдвард Радзинский на встрече с Ассоциацией русских и французских журналистов в парижском кафе "Ладюре" на Елисейских полях. - Моя первая книга о Романовых была издана почти во всех странах Европы, кроме Франции. Она стала бестселлером в США и Англии, и мои издатели просили написать о Распутине. Когда я стал проверять документы, то вскоре понял, что писать невозможно, потому что этого персонажа не существует. Он был производным из множества легенд, а единственные показания, на которые можно было опираться, опубликовала еще Чрезвычайная комиссия Временного правительства. Но то были показания только его врагов. Существовало множество воспоминаний о старце, но к ним следовало относиться как к литературе, а не как к документальным источникам. Так что восемь лет назад я отказался браться за такую книгу.
Правда, когда стал проверять архив Чрезвычайной комиссии Временного правительства, понял, что существовали и совершенно другие свидетельства. В России в 1964 году опубликовали, на мой взгляд, совершенно сенсационный документ. Речь шла о заключении следователя Симсона о показаниях, касавшихся Распутина. Следователь цитировал показания издателя Распутина, его друзей, женщин, которые были с ним связаны. В их числе - фрейлина царицы Анна Вырубова, секретарь Распутина Мария Головина и многие другие люди, которые его любили и верили ему. Но тогда все мои попытки обнаружить эти документы оказались безрезультатными. Правда, я понял, что некое "распутинское дело" существовало, но исчезло из России.
Я долго и безуспешно вел поиски, точнее, охоту за документами. А закончилась она телефонным звонком моего друга Мстислава Ростроповича, который сообщил, что на аукционе Сотбис купил для меня дело о Распутине. Когда я увидел папки с документами, а их было 500 листов, исписанных с обеих сторон, то есть около тысячи страниц, то испытал шок. Я нашел там показания распутинского издателя Филиппова, выпускавшего при жизни сочинения старца. Издатель рассказывает о том, что у Распутина был литературный соавтор, который обрабатывал его неграмотную речь. И этим соавтором являлась... наша последняя царица Александра Федоровна. Там были показания его друга Сазонова. Распутин жил в его квартире и с его женой. Показания монахов сибирских монастырей, петербургских кокоток. То была огромная и пестрая толпа.
Когда я рассказал по российскому телевидению о том, что собираюсь писать книгу о Распутине, то тотчас со всей России стал получать ксерокопии разнообразных документов. В том числе и тех, которые хранились в сибирских секретных архивах. Так мне в руки попало описание дома Распутиных, которое было сделано для наследников после его смерти.
В то же время я вел поиски в русских архивах и, к сожалению, нашел четыре телеграммы. Повторяю, к сожалению. Все телеграммы были подписаны одинаково - "Люблю и целую. Душка". В первой телеграмме Душка писала: "Скучаю ужасно. Помолись о нас с Николаем в наш Светлый день". Это был день помолвки царицы и царя - 8 апреля. Но в следующей телеграмме все та же Душка писала: "Приношу в жертву моего мужа и мое сердце". И так далее. Эти телеграммы были для меня очень трудными. Как писатель я абсолютно не верю в сексуальные отношения между царицей и Распутиным, но как историк я был обязан напечатать эти телеграммы, оставить читателям свободу для размышлений.
Мне была крайне интересна тайна отношений Распутина с царской семьей, а также парадокс повторения - причем буквального - русской истории. В 1916 году в газетах на все лады склоняли "семью" и "темные силы, ее окружающие". Существовал банкир Дмитрий Рубинштейн, который скупал средства массовой информации, что очень беспокоило общество. 1916 год в России был безумно похож на 1999-й. То же отсутствие диалога между властью и обществом, то же неумение вести его.
- Насколько история зависит от интерпретации рассказчика?
- История зависит от времени, к сожалению. Каждое время отбрасывает свою тень на нее. В книге я старался избегать споров с другими историками, стремился давать только источники. Книга называется "Распутин: последняя правда". На самом деле это только первая правда. Это последние источники о Распутине, которые должны предоставить возможность серьезным историкам, каковым я не являюсь, взяться за работу.
- Когда книга будет издана на русском языке?
- Она выйдет 10 декабря. А не издавалась по одной причине. До выхода книги в свет я обычно делаю телевизионную серию. Так было с книгой о Сталине, так будет и с посвященной Распутину. Причина здесь проста. Дело в том, что сначала я стараюсь телерассказами объяснить людям, что и почему. Ибо сейчас в России появилось много книг о "святом Распутине". Это совершенно неожиданная литература. Если раньше Распутина называли "агентом евреев и масонов", то теперь его называют "жертвой евреев и масонов", которые, мол, исказили его облик.
В моей книге я печатаю свидетельства его ближайших друзей - издателя Филиппова, который описывает ежедневное пьянство Распутина, няни царских детей Вешняковой о том, как она была изнасилована Распутиным. Думаю, что после выхода в свет книги со многими ныне очень популярными легендами о Распутине в России будет покончено.
- Насколько образ старца сейчас интересен России?
- Этот образ, миф о Распутине будет интересовать всегда. Мы все живем в определенных границах. Мы знаем, что можно, а чего нельзя. Этот человек жил совершенно по-особому. Как вулкан и как ветер. Один день он был святым, на следующий - настоящим дьяволом. Он есть удивительная способность русских людей жить внутри праведно, но в оболочке непрестанного греха.
- Считаете ли вы Распутина достаточно серьезным персонажем русской истории? Чем-то вроде Малюты Скуратова или Бориса Березовского?
- Он талантливее. На самом деле Распутин был предтечей русской революции, тех тысяч мужиков, которые с религиозным сознанием в душе разрушат все свои церкви. Тех, кто по правде, с мечтой о любви и справедливости зальет страну кровью и в конце концов уничтожит самого себя. Это очень серьезный характер.
- Можно ли считать в таком случае, что Ленин и Распутин были объективно союзниками?
- Есть формула Керенского: "Без Распутина не было бы Ленина". Я с ней абсолютно согласен. Он стал орудием, с помощью которого был разрушен авторитет династии. В первую русскую революцию случилось много ужасов, но авторитет династии существовал. После Распутина, к 18-му году, с ее авторитетом было покончено. И оппозиция, и великие князья использовали Распутина как орудие. Они раскачивали слабую лодку государства, которая в конце концов опрокинулась, погубив их всех.
- Насколько, работая над книгой, вы позволяли развернуться вашему воображению?
- Во всех трех книгах я как бы заключил его в тюрьму. В последней это реальные разговоры тех, кто видел старца. Причем я цитирую только тех, кто попал в списки наружного наблюдения царской полиции, следившей за домом Распутина. Если человек в них фигурирует, то я цитирую его мемуары. Так что, скажем так, лишь рекомендация царской полиции давала доступ свидетелям в мою книгу.
- Как вы думаете, могут найтись другие документы о Романовых, о том времени, что сможет серьезно повлиять на понимание того, что реально тогда происходило?
- Известный русский писатель как-то сказал: "Рукописи не горят". Конечно, документы появляются. Это происходит странно и мистично, но часто очень вовремя. Я уверен, что еще что-то найдется. История такова. Первые две части трилогии - о Николае II и Сталине - изданы всюду, кроме Франции. Сталин - фигура значительно более сложная, чем монстр. Ибо если он монстр, то не было бы никакого урока из его биографии. Не было бы Сталина в России, был бы некий Малин, но точно такой же. Трагедия в том, что должен был появиться страшный азиатский диктатор, чтобы усмирить волну революции. Сталин - законное дитя революции, и в этом весь ужас ситуации. Трагедия в том, что революция приходит либо к Робеспьеру, европейскому диктатору, либо к Сталину, диктатору азиатскому. Я шел по всей его биографии, чтобы понять, как и почему возник Сталин. Это страшный образ, но он для меня - законное дитя страшной, кровавой русской революции.
Мои три книги написаны только с одной целью - объяснить и понять изнутри, что произошло с Россией. Самое главное - "добру и злу внимая равнодушно" - это формула нашего великого поэта, "не ведая ни жалости, ни гнева". В этих книгах я старался начать сначала. Я забывал, что ненавидел Сталина, я заставлял себя забыть. Я просто рассказывал биографию человека, которого называли Сосо Джугашвили и который стал Сталиным, что для меня было очень трудно. В истории я не левый и не правый, хотя в жизни я иной. Отталкивался от того, что ничего не знаю о коммунизме, о том, какой он - плохой или хороший. "Добру и злу внимая равнодушно..."
- Не вызывала сомнений аутентичность документов Чрезвычайной комиссии Временного правительства?
- Все они написаны на официальных бланках, имеют подписи допрашиваемых лиц. В наших архивах, к примеру, есть подлинные подписи Вырубовой, которые можно было сравнить на документах, купленных на Сотбис. Имеются подписи всех следователей, штампы, печати комиссии. Так что у меня сомнений нет.
- Работа над книгой о Распутине заставила ли вас пересмотреть взгляды на этот период истории России и семью Романовых по сравнению с тем, какими они были, когда вы писали книгу о Николае II?
- К сожалению, да.
- Как вы видите нынешний период русской истории?
- Когда школьник не учит уроков, его оставляют на второй год. Когда народ не извлекает уроков, то начинает повторять свою историю. Вера в сильную личность, которая до сих пор существует, очень опасна. В XVII веке был период, когда Россия жила без царя. Он назывался Смутное время. Но всякое смутное время, как болезнь, не только уничтожает благосостояние, но и заставляет общество извлекать какие-то уроки или же не извлекать. Поначалу была беспощадная автократия московских царей, но затем случилось время, когда люди жили как бы без них. После произошло огромное нашествие поляков с совершенно другими представлениями о вольности. Чем все кончилось? Посадили на трон мальчика, который даже не хотел быть царем - ведь было много кандидатов, и среди них Дмитрий Пожарский с множеством заслуг. Но выбрали родственника предыдущей династии, и автократия вернулась. И в XVII веке появились тени 17-го года, а в Ипатьевском монастыре - тени Ипатьевского дома. История мистична...