Все произошло очень по-нашему. Прозевали бандитские маршруты, накопление сил и средств, захват тысячного "острова" в центре столицы, а потом героическими усилиями справлялись. Спецназ совершил подвиг, невозможное. Он обезвредил террористов и вынес из здания всех заложников живыми. Как сейчас говорят, их надо было сначала просто "раздышать" - дать кислород или сделать искусственное дыхание, - прежде чем укладывать в автобусы... Жертвы, вероятно, могли быть все-таки меньшими - дефицит организованности, полагают некоторые эксперты, в каких-то моментах присутствовал...
Впрочем, это не моя тема. Пусть разбираются расследователи. Политологи анализируют политические последствия.
Таких последствий я бы выделил семь.
Во-первых, самое неприятное: мы, несмотря на все предостережения, получили всплеск национализма. Через день после освобождения заложников два часа провел в прямом радиоэфире, отвечая на вопросы слушателей. Я в таких делах не новичок, но подобного - по тону и содержанию - мне раньше слышать не приходилось. Этнические фобии плещут через край. Та же ситуация в Чечне, где вне официальных кругов антирусские настроения тоже зашкаливают. А автор идеи вновь и вновь демонстрировать по телевидению изображения тел убитых террористов может, по-моему, записать в свой послужной список одномоментное появление множества новых боевиков-смертников.
Страна нуждается в срочном и мощном антинационалистическом и гуманистическом антидоте. Всем, а не только заложникам требуется серьезная психотерапия.
Во-вторых, неизбежно ужесточение линии российского правительства в борьбе с терроризмом. Если до "Норд-Оста" еще сохранялся хотя бы теоретический шанс на переговоры, то теперь его нет. Если Масхадов имел отношение к организации теракта, что скорее всего, то это просто бандит, достойный той же участи, что и бен Ладен. Если не имел, что вряд ли, то, значит, от него вообще ничего не зависит, он не способен остановить кровавое колесо террора. Не думаю, что Чечню будут больше бомбить - там нет уже достойных целей для бомбометания, - но специальные подразделения, бесспорно, активизируются. Тем более что впервые за последние два года количество россиян, выступающих за усиление боевых действий, вновь превысило число сторонников мирного урегулирования.
В-третьих, в русле ужесточения общей линии появилось новое видение российской стратегии безопасности, которое вполне тянет на "доктрину Путина". В понедельник президент заявил о праве отвечать на терроризм "мерами, адекватными угрозе Российской Федерации. По всем местам, где находятся террористы, организаторы преступлений, их идейные и финансовые вдохновители". То есть фактически Россия вслед за Соединенными Штатами берет на вооружение концепцию "превентивного удара" по инфраструктуре направленного против нас терроризма. Правда, следует учитывать, что возможности у США и России для подобных операций - разные.
В-четвертых, концепция "превентивного удара" увеличивает вероятность применения российских Вооруженных сил за пределами страны. Это неважная новость прежде всего для руководства Грузии, которая остается убежищем и санаторием для чеченских и международных террористов. Не думаю, что удары по грузинской территории принесут какую-то пользу, но кризис с заложниками в Москве их явно приблизил.
В-пятых, вряд ли оправданы надежды на то, что Запад с большим пониманием станет относиться к военным усилиям России в Чечне. Вместе с тем отчетливо почувствовалась разница в подходе различных западных стран к нашим бедам. Американцы проявили гораздо большее понимание и солидарность. Когда заложников захватили, их Белый дом заявил, что они должны быть освобождены немедленно и без условий. А после освобождения - возложил всю ответственность за жертвы на террористов. Не исключаю, что это может стать небольшим, но явственным свидетельством сближения двух стран, по крайней мере на антитеррористическом фронте.
В-шестых, со странами Европейского союза, наоборот, проблем может прибавиться. Конечно, все лидеры стран ЕС осудили террористов. Но это сопровождалось и сопровождается оговорками на тему ответственности и самого российского руководства за создавшуюся ситуацию, необходимости политического урегулирования (если бы еще сказали, как и с кем) и т.д. Нерушимым символом европейского отношения к нашим трагедиям войдет в историю позиция правительства Дании, которое сочло нормальным проведение в Копенгагене в день траура по жертвам теракта чеченского "съезда" с участием эмиссаров террористов и датских официальных лиц. Потом власти этой страны очень удивлялись российской реакции. Хотел бы я посмотреть на американскую реакцию, если бы 12 сентября 2001 года какая-нибудь страна проводила мероприятия с участием эмиссаров бен Ладена. Боюсь, наши отношения с ЕС могут оказаться сложнее, чем со Штатами.
В-седьмых, наконец, теракт и ликвидация его исполнителей однозначно приведут к росту авторитета российской власти. Деятельность президента в критической ситуации, по опросу ВЦИОМ, положительно и скорее положительно оценили 85 процентов респондентов, отрицательно - 10 процентов. Россияне склонны прощать власти все. Кроме одного - слабости.
26 октября верховная власть проявила силу, решимость, и люди это оценили.