Сущей проверкой на прочность, то бишь на преданность музыке, стал первый концерт международного
Сущей проверкой на прочность, то бишь на преданность музыке, стал первый концерт международного фестиваля, посвященного 100-летию Большого зала Московской консерватории. Перво-наперво публику испытали тем, что программу, и без того назначенную на поздний час - восемь вечера (вместо привычных москвичам семи), - начали аж в девять! Свое раздражение галерка выплеснула на ни в чем не повинного министра культуры Михаила Швыдкого, азартно "захлопывая" его и едва дав дочитать приветствие президента России Владимира Путина.
Но какая же великая сила - музыка, и как отходчивы ее приверженцы! Стоило появиться кинокадрам, запечатлевшим пение Шаляпина и Собинова, игру Рихтера и Ростроповича, выступления Шостаковича и Шнитке, как грохнули аплодисменты совсем иного рода. Не помешали и накладки с не вовремя уехавшим куда-то вверх киноэкраном: публика по малейшему "намеку" узнавала лица любимых музыкантов... Настоящей овацией встретили живого композитора-патриарха Тихона Хренникова, который лишь на 12 лет моложе зала, но тем не менее лихо саккомпанировал знаменитому басу Леониду Болдину, спевшему его развеселую "Песню пьяных". Слушатели, простив наспех слепленную драматургию вечера (режиссер-постановщик - Дмитрий Бертман), демократично приняли и полуэстрадную "Оду Большому залу" Оскара Фельцмана, и виртуозную игру джазового квартета Игоря Бутмана, и смешную вокальную обработку "Танца маленьких лебедей" в исполнении солистов "Геликон-оперы". Ну а восторг по поводу игры звездного дуэта - нашего альтиста Юрия Башмета и израильского скрипача Шломо Минца - носил уже вполне, так сказать, серьезно-академический характер.
Однако главный сюрприз был впереди. Полдвенадцатого ночи на сцену вышли хор и оркестр Мариинского театра во главе с Валерием Гергиевым (это из-за припозднившихся петербургских гостей так задержали концерт). Публике явили практически не известное ей сочинение Прокофьева - кантату "К 20-летию Октября" на подлинные тексты Маркса, Ленина и Сталина. Поскольку политический бомонд к этому моменту давно уже рассеялся, исполнение не воспринималось истинными меломанами как идеологическая демонстрация. Наоборот, слушатели оценили задор и, по-моему, даже юмор, с каким великий композитор писал музыку невероятной силы и напора на тексты типа "Философы до сих пор лишь объясняли мир", "Кризис назрел", "Клянемся тебе, товарищ Ленин, свято беречь единство нашей партии" и т.д. Говорят, недавно Гергиев "поставил на уши" этой кантатой Нью-Йорк, где ее премьере в Карнеги-холле "Нью-Йорк таймс" уделила целую полосу. Теперь пришла очередь Москвы.