Экзотика началась в буквальном смысле с порога. Охранник на вахте остановил суровым окриком: "Наденьте бахилы!" Оказывается, на станции принято обуваться в полиэтилен, дабы не наследить в стерильно чистых коридорах и кабинетах. Кстати, сходство бахил с шапочкой для душа нередко приводит к конфузам. По словам охранников, иные посетители пытаются натянуть изделие на голову. Принарядившись, я неловко шаркаю в регистратуру. Рядом со мной еще несколько добровольцев. Деньги, говорят, нужны. Да какие же это деньги - 368 рублей за 450 миллилитров "красного золота"...
- А что мы можем сделать, - сетует зам. директора, доктор наук Николай Афонин, взявшийся сопровождать меня по станции. - Раньше людей кормили сытным обедом, полагался даже стакан красного вина, да и деньги были посолиднее. А теперь бюджет медицины - сами знаете... Вот и дожили: 15 лет назад мы принимали по 300 доноров в день, теперь - от силы 70.
Одного страстного желания дать кровь, оказывается, недостаточно. Главное требование - отменное здоровье. Первым делом терапевт станции внимательно изучит вашу медкарту, и, если вы переболели, скажем, гепатитом, путь в доноры для вас закрыт на всю жизнь. Список "запрещенных" недугов занимает четыре страницы печатного текста. Все существующие венерические и генетические заболевания, шизофрения, алкоголизм, "проблемные" сердце и сосуды, зрение ниже минус шести... Непонятно, как вообще находятся доноры при таких жестких требованиях.
Если медкарта в порядке - визуальный осмотр. Из одежды на мне оставили только ботинки и устроили бедной плоти форменный допрос. Разглядывают "подследственных" весьма пристрастно перед каждой дачей крови. Первое, на что обращают внимание, - вес. Красну девицу с модной "модельной" фигуркой, к примеру, просто не допустят: граждане легче 50-53 килограммов сразу бракуются. Сыпь на теле, следы уколов, любая инфекция, прием лекарств? С вещами - на выход.
Но чудо: меня не забраковали, а отправили в буфет - пить сладкий чай с сухариками. От этого, по словам врачей, кровь лучше бежит и от ее потери нет большой слабости. Пора за дело.
В операционной, как и положено, чисто, светло, тихо и пахнет лекарствами. Забираюсь на низкое, почти горизонтальное кожаное кресло. Левую руку перетягивают жгутом, игла без малейшего напряжения входит в вену. Пластиковый мешок, медленно наполняясь густой темно-бордовой жидкостью, плавно покачивается на электронных весах.
- Кровь перемешивается с консервантом, который не дает ей свернуться, - поясняет операционная сестра Елена Михайлова, уже 17 лет "пускающая кровь" столичным обитателям.
Было совсем не больно. "Это потому, что сейчас мы работаем только с импортными "контейнерами", - поясняет Елена. - Наши-то, курганские, - пыточное орудие. Помню, начнешь иглу вводить, она как бревно, в вену не лезет. Двумя руками всаживаешь, умаешься. А донору-то каково!
Как ни странно, среди опытных доноров кровь сдают немногие. Большинство предпочитают делиться плазмой. Это - жидкая часть крови, от всего состава алой влаги ее процентов 60.
- Кровь можно "сливать" только пять раз в год, а плазму - каждые две недели, - говорит Н. Афонин. - "Воды", правда, берут больше. Не 450, а 600 миллилитров. Но для организма потеря жидкости не так опасна, как потеря красных кровяных телец - эритроцитов. Попил соков, съел два-три хороших обеда - и как огурчик.
Из операционной - в кассу. Здесь обычно путешествие донора по станции заканчивается. Мне же разрешили посмотреть, что происходит с моим "даром" дальше.
- Пробы крови поступают в лабораторию. ВИЧ, гепатит, сифилис - пациент может и не знать о своих "соседях по телу", - рассказывает руководитель отдела фракционирования Марта Демичева. - Бывали, однако, случаи уникальные. Приходит, так сказать, начинающий и подающий надежды наркоман, знающий, что у него СПИД, и пытается обмануть врачей! Мотивация незатейливая: деньги нужны.
Целые сутки "красное золото" мучают в колбах и пробирках, проверяют всеми способами. Затем мешок с драгоценной "порцией" отправляется на центрифугу, которая отделяет жидкость от "гущи". Густую красную часть дробят на составляющие: эритроциты, лейкоциты, тромбоциты. И отправляют в холодильники. Плазму при минус 40 градусах можно хранить целый год. А вот эритроциты живут не более 35 дней. Им нужно дышать и питаться, поэтому их содержат в особой "съедобной" среде и при курортных четырех градусах тепла. Обычно кровь попадает к потребителю в столичные больницы не позднее трех дней с момента дачи.
Москвичи слишком легкомысленно относятся к своему здоровью. По словам начальника столичного департамента здравоохранения Андрея Сельцовского, в столице уже созданы все условия для того, чтобы жители регулярно проходили диспансеризацию, однако большинство обращается к врачам, только когда "жареный петух клюнет". В прошлом году профилактическую проверку работы сердца прошли лишь 300 тысяч москвичей, на СПИД проверились 2 миллиона. Нежелание "ходить по врачам" часто приводит к трагедиям. Например, в прошлом году 80 процентов выявленных у женщин злокачественных опухолей молочной железы были уже на поздней стадии, когда даже оперативное вмешательство, химия и лучевая терапия не гарантируют благоприятного результата. Между тем, пройди эти женщины своевременную диспансеризацию, заболевание можно бы предотвратить или пресечь в самом начале.