- Почти вся моя морская жизнь прошла на первой советской атомной стратегической подводной лодке К-19. Я поднимал на ней в 1960 году государственный флаг, и я же спускал его ровно через 30 лет. 18 июня 1961 года К-19 вышла на специальное задание с тремя баллистическими ракетами на борту. 4 июля в 4 часа 15 минут на центральный пост корабля поступил тревожный доклад командира группы старшего лейтенанта Юрия Ерастова: в первом контуре атомного реактора правого борта давление "0"...
В результате реактор стал резко разогреваться. Вместе с температурой начал повышаться и радиационный фон. Инструкция рекомендовала в таком случае охлаждать реактор с помощью воды, но конструкция аварийной системы этого не предусматривала. Как быть? Риторический вопрос вмиг превратился для нас в вопрос жизни и смерти - неуправляемая ситуация наяву оборачивалась неуправляемой цепной реакцией. Мощь теплового атомного взрыва могла легко превзойти Хиросиму. Во избежание этого надо было подвести воду для охлаждения корпуса реактора раньше, чем начнется "плавление активной зоны".
Проанализировав ЧП, командование подлодки приняло решение. Академик Александров позже расценил его как нестандартное и единственно верное. Нет смысла сейчас вдаваться во все технические подробности, но офицеры и матросы К-19 сумели подать воду на охлаждение реактора и тем самым избежать катастрофы. Непосредственная цена этого - восемь человеческих жизней.
Группа электромехаников, которыми руководил капитан-лейтенант Михаил Красичков, вошла в реакторный отсек со сварочными аппаратами и за полтора часа создала нужную систему. Все они знали, что получат дозу облучения, во много превосходящую смертельную, но каждый пошел к разбушевавшемуся реактору мужественно, без паники. Выполнив до конца свою задачу, они один за другим умрут в течение 10 дней...
Меня часто спрашивают, что я испытывал во время той экстремальной ситуации и как вели себя мои сослуживцы? Думаю, недаром говорят: самая большая плотность героизма на душу населения - у подводников. И это естественно. У нас от каждого матроса зависит судьба корабля и всего экипажа. Именно поэтому моряки столь трепетно соблюдают закон: сам погибай, а товарища выручай!
Матрос во время пожара начнет задраивать люки, обрекая себя на смерть, но спасая друзей. Все действия любого члена экипажа в экстремальной ситуации еще на берегу отрабатываются до автоматизма. Во всяком случае так было во времена моей службы. В этом и заключается профессиональное мастерство, что позволяет в любой ситуации бороться за живучесть корабля до конца даже в самом безвыходном положении.
Скажем, во время ликвидации аварии на К-19 из реакторного отсека выносили уже "раздутых" от радиации и жары людей, а на смену им заступала другая группа людей. И никакой паники.
Это уже потом начинаешь осмысливать случившееся. Я, например, начал приходить в себя и осознавать, что произошло во время той аварии, только после всплытия корабля на поверхность, когда ядерная стихия была укрощена. Лишь потом понял: наши ребята - герои! Спасли от атомного взрыва не только корабль, но и Северную Атлантику.
Всплыв, мы запросили помощь, ведь до ближайшего порта было более трех суток пути. К нам через несколько часов подошли две советские подлодки и приняли на борт экипаж "Хиросимы", как потом прозвали наш К-19. Уровень радиационного загрязнения лодки превышал безопасные нормы во много раз.
Прибыли на базу в город Полярный. И здесь контр-адмирал Бабушкин из политуправления устроил выволочку командиру и всему личному составу К-19. Смысл упреков сводился к тому, что экипаж должен был умереть, но остаться на атомоходе. И это при том, что потерпевший аварию ракетоносец был отбуксирован в порт приписки. Правда, пыл высокопоставленного политуправленца вскоре остудил командующий флотом, взяв под защиту команду корабля.
Еще шесть месяцев мы ежедневно занимались дезактивацией К-19. В 1963 году атомный ракетоносец после модернизации снова вернулся в боевой строй в составе Северного флота. Большинство из прежнего личного состава добровольно продолжило службу на нем.
А вот цинизм контр-адмирала навсегда остался в моей памяти. Ребята проявили мужество, но почему их самоотверженность должна компенсировать безответственность и пренебрежение к нам тех, кто принимает властные решения?
Как известно, американцы со временем сняли фильм "К-19" - о той аварии, произошедшей 43 года назад. Картина, на мой взгляд, в целом удалась и стала реквиемом погибшим героям. Тем не менее вокруг нее еще до выхода на экраны разгорелся спор. В содержании первого варианта сценария фильма допускались вольные трактовки произошедшей трагедии, которые извращали реальность, оскорбляли честь живых и память погибших. После нашей встречи с авторским коллективом фильма многое удалось изменить. И все же в нем есть надуманные ситуации, искусственные интриги. Потрясенный искренней игрой актеров, я сегодня не имею желания вдаваться в досадные упущения, но хочу подчеркнуть: на К-19 не было противостояния командира и его старшего помощника, на чем построена интрига фильма.
Однако я разделяю при этом слова американского режиссера Кэтрин Бегелоу, сказавшей: "Часто во время съемок думала: ну почему я, а не русский режиссер взялась за этот фильм?" И в самом деле: почему?