Вот лишь несколько цитат: "В СИЗО... установился настоящий беспредел. Заключенных стали избивать систематически, просто так, "ради профилактики" и тренировки молодых кадров... Хуже всего тем, кто болен СПИДом - настоящие изгои". Эта ситуация действительно в Тюмени очень остра. Сегодня в местах заключения уже более 500 ВИЧ-инфицированных, количество их постоянно растет. Только в этом году печальный список пополнился тремя сотнями фамилий.
Но вернемся к письму: "На просьбы об оказании медицинской помощи отношение безразличное. Кассационные жалобы не выходят за пределы СИЗО, многие подследственные не имеют возможности встретиться со своими защитниками... Жуткие, антисанитарные условия: крысы, клопы, вши, тараканы, отсутствие вентиляции и перенаселенные камеры, почти в каждой из них есть больные туберкулезом.
В СИЗО мается 3500 человек, а принимают ежедневно только 50 передач. Люди по 3-4 дня не могут передать посылки, а ведь некоторые приезжают за сотни километров, ночуют у дверей и дежурят по выходным". Таким образом, люди как бы отбывают второе наказание - крайним унижением.
А вот отрывки из дневника Юрия Дмитриенко, пережившего те самые нечеловеческие условия.
"28.03. После допроса пришлось около двух часов простоять в "стакане", пока выводная не соблаговолила отвести назад в камеру. От хлора щипало глаза, першило в горле, зловоние от разложившейся мочи было нестерпимым. На полу камеры после ремонта лужи известки, на двух оконных проемах ни стекол, ни клочка полиэтиленовой пленки, сквозняк, и температура чуть выше нуля. Из крана вода бежит струйкой тоньше спички: чтобы набрать воды для питья, надо отстоять очередь. Матрац в камере один, тот, что я принес с собой.
09.09. Заметил, что уже больше полутора месяцев, как я перестал считать дни, проведенные в неволе. В нашей "семейке" осталось 9 человек. Это понятие заключает в себе совместную хозяйственную деятельность. Продукты - вскладчину, совместно готовим и совместно питаемся. Когда есть продукты, готовим суп, для чего в бетонном полу проделаны канавки для спирали от плитки, подсоединяемой по временной схеме. Приготовили, демонтировали и спрятали. Тараканов столько, что никто на них не обращает внимания. Бегают по людям, по продуктам, по одежде, постелям. Вчера развернул полиэтиленовый пакет с шахматами из хлеба, выгнал оттуда тараканов. Они съели две пешки и черного коня.
20.09. Спал часа полтора. Простыл. Температура. В этих местах, именуемых СИЗО, культивируют лишь озлобление, ненависть и бессознательный протест против всего, что олицетворяет власть и систему правоохранительных органов. Камера N 116 простояла на карантине более 3 месяцев - по чесотке. Там все это время находились 11 человек. Да их за неделю можно было всех излечить! Прошлая помывка в бане - ледяной водой в холодном, осклизлом помещении площадью 12 квадратных метров, куда загнали более 20 человек и где лишь из трех душевых сеток тонкими струйками стекала вода.
14.12. Середина декабря. Руки болят - все в гнойниках и коросте. Вообще запаршивел я отменно. Все тело в струпьях, язвах, царапинах и полиморфных воспалениях.
30.12. В соседней камере по 2-3 часа стучат, пытаясь вызвать дежурного и медработника. Парню плохо. Даже если и достучишься, медработник может просто не прийти. А придет - помощи никакой. Даже давление не меряют. Приспособиться здесь жить и выжить - непросто. Да еще с моим характером. Для арестантов я чужой. Я для них никогда своим не стану".
Два, казалось бы, разных документа. Но оба об одном и том же: дополняя друг друга, рассказывают о вопиющих безобразиях в СИЗО по отношению к личности пусть и преступившего закон человека.
Прочтя "открытое письмо", я решил проверить, насколько справедливы обвинения хотя бы в части ограничения передач. Очередь у окошечка, через которое принимали передачи, скопилась действительно огромная. Люди с кучей сумок и пакетов толпились на крыльце СИЗО, стояли на улице. Приглашенный в помещение счастливчик начинал передавать прапорщику по описи гостинцы. Пять килограммов чая, два кило кофе, печенье, 10 тысяч штук сигарет, десять зубных щеток, два десятка тюбиков пасты и еще много всякой всячины общим весом до 40 килограммов (столько разрешается получать в месяц).
На вопрос, зачем так много тех же зубных щеток и пасты, приехавшая из Ханты-Мансийска женщина отвечала, что в камере народу много, надо исходить из этого расчета.