Некоторые аналитики напрямую связывают ситуацию вокруг ЮКОСа с арестом двух высокопоставленных чиновников Минприроды, намекая на существование некой тайной программы противодействия, составленной "на всякий пожарный" опальным нефтяным олигархом.
Есть ли эта программа на самом деле и что в ней содержится, доподлинно неизвестно, хотя доля истины в предположениях аналитиков имеется. Однако практически каждый факт может быть истолкован как минимум двояко, и в общепринятой трактовке имеется некий перекос.
Если предположить, что дело об "оборотнях в пиджаках" инициировано с подачи ЮКОСа, то даже в этом случае оно вряд ли вписывается в структуру мифической программы. Скорее всего, здесь можно говорить о спонтанных действиях, своего рода "огрызаниях" в ответ на предпринятые Минприродой проверки лицензий как самого ЮКОСа, так и его дочерних компаний.
И в принципе реакция нефтяного колосса понятна и даже в какой-то степени адекватна сложившимся обстоятельствам - ведь пободаться с государством не получилось, не получилось и добиться от него хоть каких-нибудь уступок и преференций. А министерство - все-таки представитель этого самого государства, поэтому можно попытаться взять хоть такой реванш.
Более того, шумиха вокруг ареста сотрудников Минприроды и отголоски дела ЮКОСа великолепно маскируют основную подоплеку событий - чуть было не состоявшийся передел российского и мирового нефтяных рынков.
Мало кто из защитников демократии и радетелей за инвестиционную привлекательность российского бизнеса отдает себе отчет в том, что сделка ЮКОСа с американской Exxon-Mobil повлекла бы за собой переход под контроль зарубежной компании добычу почти 120 миллионов тонн нефти в год. А если прибавить сюда крупнейшую нефтяную корпорацию Бритиш Петролеум, которая недавно приобрела контроль над российской компанией ТНК, производящей около 40 млн. тонн нефти в год, то обе эти компании вместе получили бы контроль над потоком в 150-160 миллионов тонн нефти в год. То есть треть российского производства нефти.
Объем в 150 млн. тонн нефти год - значимая цифра не только для России, но и для мирового сообщества. По имеющимся данным, после восстановления нефтяной промышленности Ирака, на что конгрессом США выделено 12 миллиардов долларов, Ирак будет производить около 120 миллионов тонн нефти в год - то есть меньше, чем треть российского экспорта. Даже приплюсовав сюда Азербайджан с его бакинскими промыслами, который произведет в 2003 году согласно прогнозам 15,25 млн. тонн, все равно общий объем получается менее 150 млн. тонн.
Общий объем же поставок нефти в США из района Персидского залива, в основном из Саудовской Аравии, составляет около 100 млн. тонн в год. Европа потребляет 620 млн. тонн нефти в год, и из них 450 млн. тонн приходится на импорт.
Диверсификация источников нефти и обретение независимости от Саудовской Аравии для США - вопросы первостепенной важности, тем более что, по оценкам экспертов, к 2025 году США будут импортировать до 70-80 процентов потребляемой ими нефти прежде всего из стран Залива. Получение независимых и подконтрольных США и Британии источников нефти, сопоставимых по своему потенциалу с Саудовской Аравией, безусловно, позволило бы применять к ней практически любые рычаги воздействия, вплоть до самых жестких.
Более того, после установления контроля над Ираком блок Британии и США рассчитывал существенно усилить контроль над Кавказом и Каспием, включая Азербайджан и Иран. Но, что еще более важно, под контроль США и Британии попадала бы и континентальная Европа, исключительно сильно зависимая от нефтяного импорта, прежде всего из стран Ближнего Востока и России. Таким образом, если бы ЮКОС перешел под контроль Exxon-Mobil, и Россия, и Европа потеряли бы сырьевую независимость надолго.
Здесь нельзя не упомянуть и проект ЮКОСа по транспортировке нефти в Китай, которому сегодня катастрофически не хватает энергетических ресурсов. В случае продажи ЮКОСа контроль над нефтепроводом также переходил бы к США, которые получали бы в этом случае мощный рычаг давления и на Пекин тоже.
На данном этапе нефтяная рокировка, задуманная в мировом масштабе, не состоялась. Хотя такие попытки, вероятно, еще будут предприниматься неоднократно. Говорят, что история не терпит сослагательного наклонения, но поскольку мы не историки, нам позволительно говорить о том, что было бы, если бы. И не только говорить, но и делать из происшедшего закономерные выводы.