Поговорка «где родился, там и сгодился» буксует на фигурах героических вроде пришедшего с Дона на Урал учинителя русского бунта. Легендарный сын Одессы-мамы, воспевая черноморскую красавицу, больше все же говорил спасибо своему сердцу, благодаря которому стал кумиром миллионов. А вот возникшая на костях града Петрова ленинградская подпольная культура 70-х породила авторов, не понятых до сих пор.
«Спасибо, сердце!»
Это переиздание мемуаров-раздумий большого, обаятельнейшего артиста, который играл и пел, покоряя всех своим тембром и харизмой. Неповторимая интонация, одесский юмор, лукавство и веселое простодушие проступают и в этой книге на каждой странице. «Я не закончил низшего образования, но закончил высшее: институт Склифосовского». Или: «Голос тот же: как не было, так и нет!» Будто разговаривая с самим собой, он записывал свою жизнь на диктофон, вспоминал мгновения бездонного счастья, курьезы, байки, все то, что дарило радость и слезы. Одесса 1910-1920-х, молодые Зощенко и Бабель — они дружили. «Гоп со смыком», «Кичман», «Мурка», рождение «Теа-джаза»... «Ах, джаз, любовь моя — мой триумф и моя Голгофа». Поездки на фронт. Иронизирует над порядками, царящими в советской эстраде, дает хитрые рецепты, как создавать популярные песни. В предисловии и послесловии нынешней книги речь о том, что на самом деле он был Лазарь Вайсбейн. Так ли это важно? Для любящих поклонников он навсегда останется неподражаемым Утесовым.
«Ладья темных странствий»
Сборник прозы, подкрепленной репродукциями работ знаменитого ленинградского фотохудожника, составлен его соратниками по питерскому подполью. Депрессивные пейзажи, портреты, уличные сценки дополняют настроение дневников, а эстетские постановочные натюрморты дают ключ к не предназначенным для постановок пьесам в духе Беккета и Ионеско. Но только соотечественник узнает в сюжете про больных, бредящих восхождением на Эверест, аллюзии с карательной психиатрией, а в диалоге на тему существования стены — пародию на допросы в Большом доме. Герой повести «Встречи с Артемидой» — писатель, завербованный загадочным кафкианским Бюро, задача которого — доказать «вред литературы и заставить население сдать спрятанные книги». Своими трудночитаемыми, но захватывающими текстами Борис Кудряков (1946-2005) спасался от советского официоза. Призывал к уединению в лесу, когда «слышно, как за спиной зевает кикимора, шуршит еж, падают шишки», а «в разгар каких-либо неотложных государственных дел катать шарики из хлеба и кидать их в речку, озеро, и бедные рыбки утолят голод и будут благодарны». Интересно, какие рецепты он бы выписал сегодня?
«Вилы»
Открывшего ключ к сердцу Пармы пермяка не устраивают существующие версии «пугачевщины». С командой фотографов он проехал по следам беспощадной истории XVIII века, разбираясь, почему тогда случился дичайший «монгольский откат», и вступил в спор с самим Пушкиным. «Бунт Пугачева был борьбой за новую элиту, а не за свободу»: тогдашнее дворянство, забыв про понятие чести, не исполняло свою историческую задачу. И 33-летний донской казак предстает хитрейшим авантюристом, стравливающим социальные слои на почве идентичности. Свободолюбивые яицкие казаки пошли войной на лояльных государству оренбургских. Уральских крестьян, которых за бесценок принуждали работать на заводах, он столкнул с державшимися за трудовые места рабочими, а башкир поднял на волне того, что те не хотели расставаться с кочевым образом жизни. Для всех Пугачев сочинял свой манифест, который, будучи неграмотным, бывало, держал вверх тормашками. В итоге «бунт против империи» обернулся великой междоусобицей и казнью на Болотной площади.
(Монолог писателя Алексея Иванова в «Труде» № 085 от 2.12.2016г.)