И однажды ему почти повезло. Тетя вывела его из толпы, погладила медные кудри и сказала воспитательнице: "Мне нравится этот". Но ей что-то зашептали на ухо, и тетя, испуганно округлив глаза, поспешно выпустила детскую ладошку. А потом приехала Людмила Леонидовна и забрала сразу шестерых, "самых никудышных", как сказала нянечка: писающихся, заикающихся и вовсе не говорящих. В их числе его, Витю, все понимающего и правильно делающего, но заклейменного какой-то тайной.
Они долго тряслись в холодном "уазике", потом поднимались по лестнице большого дома, раздевались в прихожей, мыли руки - не серым хозяйственным мылом, а белым и душистым. Потом ели макароны с тушенкой, и это было безумно вкусно. Что новое место - не интернат, а семейный детский дом, Витя понял не сразу. Как не сразу сообразил, что девочка и три мальчика, уже живущие в квартире, - родные дети тети Люды и, называя ее мамой, капризничая и балуясь, имеют на это полное право. По наивности он тоже стал называть ее мамой, а вслед за ним и остальная пятерка интернатовских. Тетя Люда не возражала, но держалась с ними строго, и страх быть отвергнутым засел в шестилетней душе.
Витя хорошо учился, ходил в музыкальную школу, читал книги и рассказывал стихи, но оставался замкнутым и никогда не смеялся. "Серьезный мальчик", - хвалили его учителя, и Витя подбирался поближе к Людмиле Леонидовне в надежде, что та его прижмет или даже поцелует, но она в лучшем случае трепала за вихры. В такие минуты ему до слез хотелось разыскать родную маму, которая будет ласковей и снисходительней.
К счастью Вити, Людмила Леонидовна и сама была заинтересована выяснить как можно подробнее корни каждого из своих приемышей. Ведь это помогало объяснить особенности характера и даже спрогнозировать поступки. Основная масса детей была рождена и брошена алкоголиками, у Вити была другая история. В его карточке значилось: "мать - без определенного места жительства, больна тяжелой формой шизофрении". Именно эта запись и отпугивала от ребенка всех потенциальных усыновителей. Держа за правило ничего не скрывать от своих воспитанников, Людмила Леонидовна поделилась информацией с Витей, но тут же успокоила: в медицинской энциклопедии написано, что ему эта болезнь ничем не грозит, так как переходит от матери к дочери и от отца к сыну. Мечту разыскать свою бедную маму Витя держал при себе, пока не окончил школу и не поступил в институт. И вот тут, обретя самостоятельность, он сообщил о своих намерениях.
На встречу с той, что Витю родила, они отправились с Людмилой Леонидовной вместе. В психиатрической больнице под Симферополем "лапушку Валю" вспомнила старая нянечка. Она же и рассказала, что в "дурку" ее привезла свекровь, Валя порывалась бежать, но охрана здесь - как в тюрьме. И только через год за ней приехал из армии сын и забрал домой. К счастью, в архиве обнаружили название села, куда уехала женщина.
Но разыскать тех, кто помнил семью Побаранчуков, оказалось непросто. Наконец одна из старушек вспомнила: жили здесь такие лет восемнадцать назад (а в день приезда в село Вите как раз исполнилось 18!). Хозяйка, тетка Пелагея, заведовала столовой, все районное начальство у нее кормилось. Сын, работяга и умелец, построил два дома, купил две машины, держал кучу домашней скотины, да вот умер от туберкулеза. Валя, невестка, овдовев, сильно убивалась, а потом к ней зачастил один тракторист, но свекровь на все село кричала, что костьми ляжет, а привести в дом чужака не даст. А потом уже беременная Валя вдруг заболела, и Пелагея сама отвезла ее в районную больницу. Старший сын к тому времени служил в армии, а младшего бабка спихнула в интернат. Вскоре она и сама исчезла из села, продала все добро - и дома, и машины, и живность - и скрылась в неизвестном направлении. Односельчане, глядя ей вслед, только перекрестились - Пелагею считали колдуньей.
- А где Валя и сыновья?- спросил Витя, у которого в горле ком застрял.
- Где старший, понятия не имею, а младший в Токаревке живет.
Найти в соседнем селе Сашу Побаранчука оказалось проще простого, но вместо брата вышла молодая женщина.
- Так ты говоришь, Сашин брат, - разглядывала она Витю с любопытством, - похож. Надеюсь, не пьешь, как Сашка? Развелись мы с ним, и куда он уехал - не знаю. Обиды на него не держу, мужик он добрый, работящий, мастер на все руки, вот только водка....
Марина (так звали невестку) знала, как сложилась судьба остальной родни. Старший брат Игорь со своей семьей живет где-то под Винницей, а мать умерла несколько лет назад. После того, как сын привез ее из больницы, председатель колхоза выделил ей большую квартиру, устроил на ферму, имя ее гремело по району - как лучшей птичницы. А умерла она очень странно, на работе. Почтальон принесла ей письмо от свекрови, Валя прочитала, схватилась за сердце и упала как подкошенная. Медики потом написали: разрыв сердечной аорты. Что было в том письме, никто не знает, в панике его затоптали и вымели со двора. А бабка живет и здравствует до сих пор. Вышла замуж за красавца молдаванина с пятью детьми, тоже, между прочим, в Винницкой области. Но все дети один за другим поумирали.
- А о том, что я существую, кто-нибудь догадывался?- спросил Витя.
- Тетя Валя однажды обмолвилась, что ты умер при родах. Ну а бабка, конечно, знала.
В тот же вечер Витя написал два первых в своей жизни письма - брату и бабушке. Несмотря на услышанное, письма были полны любви. Брат пригласил его в гости. А потом пришло письмо от бабушки: "Дорогой внучек, я рада, что ты жив и здоров и сумел меня разыскать. Приезжай сюда, пока я жива, а то из меня уже плохая путешественница". И опять Людмила Леонидовна поддержала воспитанника: "Поедем вместе, на машине".
Это путешествие вспоминается Вите как сон. Большое, неухоженное село. Скромная хатка, аккуратный огород. Колхоз разрушен, работы нет. Брат мотается по городам, хватаясь за любую шабашку.
- Покажи мне мамину фотографию, - попросил его Витя. Игорь вытащил из серванта альбомы и остолбенел: там, где раньше были портреты мамы, зияли голые куски картона.
-Во блин, -ударил кулаком по столу, - старая ведьма и здесь поработала!
Мутный пожелтевший снимок нашелся в конверте с открытками: Игорь рядом с невестой, тут же пристроилась бабушка, не давшая на свадьбу ни копейки, а в сторонке, скромненько - мама, которая оплатила все торжество.
Встреча с бабушкой Пелагеей оставила у Вити двойственное впечатление. С одной стороны, он увидел сутулую старую женщину с больными суставами и дрожащими пальцами, с другой - злодейку, лишившую его самого дорогого.
- Вот ты какой, - вздохнула бабка, - выжил, несмотря ни на что.
- Кто мой отец?- спросил ее Витя. - Где его можно найти?
Но бабуля ехидно прищурилась:
- А зачем он теперь тебе нужен? Ты же умер при родах!
Семейный дом Похвальных вот уже несколько лет занимает здание бывшего детского сада. Сегодня здесь двадцать шесть приемных детей. Из первой шестерки сирот, с которых семейный дом начинался, в нем остался жить только Витя. Людмила Леонидовна называет его своей правой рукой. Учится в пединституте на дошкольном отделении, куда поступил по ее настоянию, и с будущим его Людмила Леонидовна уже все решила - Витя должен организовать новый семейный дом, потому что знает, как нуждаются в тепле и опеке сироты.
- Я не говорю, что не было проблем, - будто читает мои мысли Людмила Леонидовна. - Кто-то с кем-то не уживался, кто-то ревновал к моим родным детям, а пора полового созревания, когда за каждым нужен глаз да глаз!.. И при этом у каждого ребенка букет тяжелых заболеваний, самое невинное из которых - круглосуточный энурез. Витя на этом фоне заметно отличался, но и у него были свои "причуды" - до шести лет не выходил из-за забора интерната, не мог отличить соль от сахара, панически боялся собак. Но самое главное - он чувствовал себя изгоем, зачумленным...
Пока Людмила Леонидовна решала с мужем хозяйственные вопросы, мы с Витей сбежали к морю.
- Любишь бродить по берегу? - спросила я.
- Да, но у мамы порядки строгие. В институт - в библиотеку, да, пожалуйста, но не "шататься без дела". Иногда одногруппники собираются пообщаться, а мне нельзя.
- Почему же ты не уйдешь в общежитие?
- По разным причинам. И маму боюсь обидеть, и привязался к ней, и в себе не уверен.
- А ты и правда хочешь основать семейный детский дом?
- Нет, не хочу, - признается Витя. - В моем сердце столько боли и одиночества, что я вряд ли смогу обогреть таких же...
На прощание большая семья Похвальных демонстрирует мне и свои музыкальные способности.
-Витя, к фортепьяно, - командует Людмила Леонидовна. - Сыграй нам что-нибудь мажорное!
-Лист. "Утешение", - тихо произносит Витя. И все, что он не успел или не посмел мне рассказать, выдали послушные клавиши.