В Москве прошел единственный показ фильма «Валенса» в постановке выдающегося польского режиссера Анджея Вайды.
88-летний режиссер дал еще один блистательный урок мастерства и гражданского мужества своим более молодым коллегам, которые зачастую робеют перед масштабными замыслами, избегают горячих тем и острых вопросов.
По собственному признанию мастера, он не хотел снимать этот фильм, но в какой-то момент понял, что передоверить замысел некому. И взялся за эту во всех смыслах сложную картину сам, потратив на нее несколько лет жизни. В итоге создал противоречивый и емкий, захватывающий и страстный портрет человека (роль Валенсы убедительно сыграл польский актер Роберт Венцкевич), который благодаря личностной харизме и уверенности в своей правоте из простого электрика, ревностного католика, отца шестерых детей по ходу фильма превращается сначала в профсоюзного деятеля, потом в политика, лауреата Нобелевской премии, а потом и в президента Польши. Вся нынешняя европейская политическая конфигурация, считает Вайда, возникла благодаря этой уникальной фигуре, аналога которой в новейшей истории нет.
Более подробно о «Валенсе», я думаю, еще будет повод поговорить позже, когда фильм приобретут для нашего проката или для показа по телевидению. Во всяком случае, директор Государственного музея кино Наум Клейман, организовавший вместе с Польским культурным центром этот показ, ни минуты не сомневается, что рано или поздно это произойдет, как раньше подобное произошло с куда более острой и взрывоопасной «Катынью». Я же во время сеанса поймал себя на мысли, что завидую польским зрителям. В частности, тому, что у них есть Анджей Вайда, который всегда чувствовал и по-прежнему остро чувствует тончайшие вибрации нашего неспокойного времени.
Снимать классику, любовные истории – занятие благородное, зачастую даже благодарное, и Вайда отдал им великодушно-щедрую дань, экранизировав классические произведения Адама Мицкевича, Станислава Выспяньского, Ярослава Ивашкевича, Владислава Реймонта… Но картина польской жизни на экране была бы неполной, а то и ущербной без его горьких фильмов о Второй мировой войне, без яростной «Катыни», наконец, без знаменитой «политической» кинотрилогии, в которую вошли «Человек из мрамора», «Человек из железа», а теперь еще и «Валенса. Человек из надежды» (так звучит полное название фильма). Эти картины, с одной стороны, отразили процесс прощания Польши с коммунистической утопией, с другой стороны, стали мощным орудием переустройства польской и европейской жизни на новых началах.
У нас политики в кино (во всяком случае, игровом) боятся как огня. Невероятно, но факт: острая на политические повороты история новейшего российского государства практически не осмыслена в литературе и кино. Вся творческая отвага наших режиссеров выплеснулась в бесконечные сериалы про годы сталинщины, ну, еще немного покопались в хрущевской эпохе (вспоминается фильм «Серые волки»), похихикали над Брежневым (в частности, в одноименном сериале), отдали дань «афганскому синдрому», а дальше – тишина. Пустыня. Терра инкогнита – неизвестная земля.
Где, робко спрошу я, наши книги и фильмы об эпохе перестройки? О мятежном и драматичном августе 1991 года? Где художественное осмысление трагедии и уроков 1993 года? Кроме зачастую провокативных произведений Александра Проханова, давней уже книги Юрия Полякова «Замыслил я побег» и недавнего романа Сергея Шаргунова «1993» и назвать-то нечего. Мне могут возразить, что сегодня снимается много сериалов и фильмов о чеченской кампании, а это, дескать, тоже политика, но в ответ я могу сказать, что в большинстве своем это легковесные стрелялки, без попытки понять и оценить исторический смысл событий, постичь опыт поколения, вернувшегося с этой, воспользуемся словом Твардовского, «незнаменитой» войны. Картины же такого социального, духовного, нравственного наполнения, как недавняя «Жажда» (режиссер Дмитрий Тюрин), все же очень редки. Да им и не дают прорваться на экран все те же лихие кинобоевики.
Год назад шли, помнится, разговоры, что будет создан масштабный игровой фильм про полевого командира, а потом первого президента Чечни Ахмата Кадырова, но этот замысел, похоже, так и канул в Лету. А жаль: подобные биографические фильмы про крупных политических деятелей, оказавшихся на переломе эпох, всегда вызывают повышенный интерес. Почему, по аналогии с Валенсой, у нас никому даже не приходит в голову снять байопик о Горбачеве? О его загадочном форосском заточении? О драматичном и сложном восхождении Ельцина на политический олимп? О трагедии распада великой страны под названием СССР?
Мы много говорим о том, что наше кино не знают за пределами России, но я могу только вообразить, какой интерес и даже фурор в мире могли бы вызвать фильмы – разумеется, талантливые – об академике Сахарове. О Галине Старовойтовой, Анатолии Собчаке, Анне Политковской. О великих изгнанниках Солженицыне, Ростроповиче, Вишневской. О великом авантюристе Березовском... О невеликом политическом деятеле и при этом выдающемся писателе Эдуарде Лимонове, о котором, кстати говоря, французы написали потрясающий документальный роман – а итальянцы снимают нынче по нему высокобюджетное игровое кино…
Сегодняшняя и совсем недавняя, еще горячая политическая реальность буквально просится на экран, но в ближайших планах наших мастеров экрана – фильмы про Ивана Поддубного, Василису Кожину и других героев из далекого прошлого нашей страны. Это тоже интересно, это тоже важно. Но кто отважится снять кино про Горбачева и Ельцина? Неужели придется обращаться за помощью к Анджею Вайде?