После кризисного 2008-го появилось множество заявлений о наступившем конце капитализма. Тема снова в моде. Даже православная церковь вслед за экономистами предрекла крах рыночного капитализма. Однако он пока так и не наступил, хотя и оздоровления не происходит, а положение в мировой экономике только осложняется. На чем может строиться альтернатива хотя бы неолиберальному капитализму «чистого рынка»? «Труд» обратился с этими вопросами к двум экспертам, участникам международной инициативы «Постглобализация» — французскому социологу Кристофу Агитону и Борису Кагарлицкому, директору Института глобализации и социальных движений.
— Почему экономические кризисы снова и снова приводят к постановке вопросов о конце капитализма, крахе рыночной экономики и ее замене?
Борис Кагарлицкий: Естественно, что промышленно-торговые и финансовые кризисы порождают страх. Они больно ударяют по уровню жизни, ведут к росту безработицы. Закрываются предприятия. Система перестает самооздоравливаться как прежде, теряет эффективность. Но из одного этого неправильно делать вывод о конце рыночной экономики. Зато из современного, затянувшегося уже на пять лет кризиса можно смело сделать вывод о крахе неолиберальной модели капитализма.
Кристоф Агитон: Если капитализм — это система, основанная на частной собственности на средства производства, то неолиберализм за последние 30 лет распространил этот принцип на многое другое: общественные блага, службы безопасности, образование, продукты интеллектуального труда, а также на природу (через идею «зеленой экономики»). Он стал новой формой капитализма и казался многим вечным вплоть до 2008 года, когда положение изменилось. Стали складываться объективные условия для изменений.
— То есть вы полагаете, что современный кризис не смертелен для капитализма?
Б. К.: Легко предрекать его гибель — слишком много пороков имеет эта система. Однако научный взгляд на проблему предполагает поиск путей преобразований. Карл Маркс как-то сказал: возьмите паровую машину — и вы получите капитализм. Берем деревянный плуг — видим феодализм. Конечно, развивается не только техника, но и мы, общество. Сегодня мы еще находимся в индустриальной системе, где есть массовое производство и товарный обмен с помощью денежных знаков. Неолиберальные реформы в мире сделали капитализм еще более рыночным, но система потеряла прежнюю эффективность — свободы для капитала оказалось слишком много, а возможностей для трудящихся и потребителей недостаточно. Открылось перепроизводство товаров и перенакопление капиталов. Думаю, на повестке дня сужение рыночной сферы, регулирование экономики и еще многое другое.
— Какими вы видите перемены?
К. А.: В последние три десятилетия по всему миру общественные движения и левые партии противостояли неолиберальной волне. Они боролись против приватизации и частного присвоения того, что было общественным или государственным. В некоторых областях это сопротивление было сравнительно успешным, особенно в сфере образования и базовых общественных благ — таких, например, как доступ к воде. Сейчас в ЕС идет новая волна преобразований неолиберального толка. Но будущего она не несет, поскольку с кризисом не справляются. Напротив, кризис поражает в Европе одну экономику за другой.
Если говорить о сопротивлении, то опыт централизованной экономики в СССР или национализации крупных корпораций в таких странах, как Франция, больше мешает, чем помогает. В этой ситуации старое понятие «общего» оживает в новой борьбе и новых движениях. «Общее» лежало в основе социализма XIX века. Средневековые общие блага (леса, поля и т. п.) и кооперативы в собственности коллективов рабочих считались тем, что может заменить частную собственность на средства производства. В этом есть потенциал и сегодня.
Б. К.: Безусловно, вопрос о сокращении зоны рынка и частной собственности на сегодня поставлен кризисом. Ясно, что попытки решить экономические проблемы за счет обратных действий (новое неолиберальное наступление) к победе над кризисом не ведет. Сейчас разворачивается «вторая волна» мирового кризиса, и она уже затронула Россию. Экспорт, промышленное производство и продажи на внутреннем рынке снижаются. Поэтому вопрос о сути грядущих перемен вовсе не теоретический. Экономика отказывается работать по-старому, нужен отказ от неолиберализма на уровне политики. Нужен как минимум вывод многих сфер из рыночной системы. Образование, медицина и наука должны обслуживать общественные интересы. В этом залог стабильности всей экономики. Нужна концентрация ресурсов государством для проведения политики регулирования.
— Мы живем в мире иерархий, где есть центр мировой экономики и финансовой системы (США), есть его окраины. Разве описанные изменения не заденут МВФ, ВТО и даже напрямую интересы Соединенных Штатов?
К. А.: Перемены неминуемы, это необходимо осознавать. Когда-то, в конце XIX столетия, общие блага и кооперативы исчезали из поля зрения социальных движений, и их заменила национализация ключевых секторов под контролем государства и плановая экономика. Сегодня мы должны определить новые базовые права. Повсеместно нужно вернуть понятию «общее» первостепенное значение. Общим может быть благо, интерес и многое другое, что будет расходиться с чьим-то частным интересом. Это проведет новые границы, позволит, самое малое, концептуализировать «постглобализацию» или «посткапиталистический» мир. «Общее» не заменит роль государства (в том числе местной власти) в обеспечении школ или больниц, но станет ключевым элементом для построения мира свободного доступа к знанию и природе, в котором защита и распространение «общего» будет зависеть от всех нас.
Б. К.: ВТО уже переживает кризис, и улучшение дел в экономике США, зафиксированное в 2012 году, его только усилит. Складывается редкая ситуация: США ломают старые торговые связи, они ударяют по мировому рынку углеводородов и даже продукции легкой промышленности. Идет отток американских капиталов из Китая. Вашингтон позволяет себе протекционизм, но обрушивается за такую политику на других. Между тем она все более нужна. Именно в ней заложена экономическая основа краха гегемонии США в мире. Вытеснение иностранных товаров с американского рынка в ближайшие годы приведет к росту проблем у других стран. Им придется порвать с принципами «Вашингтонского консенсуса». Они станут проводить более самостоятельную экономическую политику и свободней экспериментировать.
Кризис американской гегемонии, таким образом, неотделим сегодня от кризиса всей системы неолиберального капитализма. Либеральный подход к экономике с культом «свободного рынка» при урезании задач государства и прав общества должен быть отброшен. Но это не означает окончание эры капитализма вообще. Можно говорить лишь о движении в другом направлении, к возврату авторитета макроэкономического регулирования.
— Какие преграды вы видите в этом процессе? Что необходимо в первую очередь, чтобы наш мир действительно изменился?
К. А.: С помощью понятия «зеленая экономика» сегодня идет наступление на общие блага: воду, лес и землю. Во многих странах ужесточаются права собственности на интеллектуальные продукты. Поэтому очень важны обратные общественные движения — за создание и распространение свободного программного обеспечения, многих интеллектуальных продуктов: «Википедии», научных статей, открытых патентов и т д. Это очень важно для того, чтобы идеи «общего» становились нормами.
Б. К.: Задачи очевидны: выработать такую политику, которая обеспечивала бы развитие странам прежней периферии и полупериферии с опорой на свой рынок и свои ресурсы. Это ставит вопрос об интеграции соседних государств при отказе от открытости для ввоза товаров, что равносильно разрыву с ВТО. Потребуется возрождать свое производство, а это удар по США. Мир после кризиса совсем не будет прежним.
Все это ставит вопрос о ресурсах. Взятые в целом, они должны состоять из готовности людей к активному изменению своей жизни и общественного порядка, концентрации материальных средств для решения общих проблем. Конечно, неолиберальная политика правительств — это преграда для перемен, как и неолиберальные институты вроде ВТО и МВФ. Но есть и менее заметные, но очень важные препятствия: консерватизм чиновников и бизнеса. А ведь кроме структурных преобразований кризис диктует и перемены в технологиях. Вместе с удешевлением генерации энергии нужно повышение автоматизации производства. И все эти звенья нужно будет собрать в единый работающий механизм.