Ушел из жизни любимый режиссер нескольких поколений зрителей
Горькая весна 2019 года: вслед за недавней смертью Марлена Хуциева ушел еще один великий режиссер отечественного и мирового кино – народный артист СССР Георгий Данелия. Они с Марленом Мартыновичем, кстати, дружили на протяжении всей своей долгой счастливой жизни. Примерно в одно и тоже время дебютировали в кино, оба сняли свои ранние фильмы по сценариям светлого гения Геннадия Шпаликова, оба были подвижниками оттепели, фильмами обоих восхищался мэтр мирового кино Федерико Феллини. Наконец, оба были грузинами, что придавало их фильмам особый терпкий привкус.
Георгий Николаевич, впрочем, был грузином нетипичным. Он переехал вместе с родителями в Москву в младенческом, «ползунковом» возрасте. Выучил родной язык уже в студенческие годы. Но так и не научился петь в традициях грузинского многоголосия, не умел говорить красивые тосты, да и вообще больше любил помалкивать в веселых компаниях. В этом смысле он пошел в своего отца – знаменитого московского метростроевца Николая Данелия, который был отчаянным молчуном и в старости практически не выходил из своей комнаты. В отличие от матери Георгия Николаевича, которая работала на «Мосфильме» и была душой светских компаний.
-- Я никогда не мечтал, не грезил о кино, хотя мама с детства таскала меня с собой на съемочную площадку, – рассказывал мне Георгий Николаевич. -- В девять лет я даже сподобился сняться в фильме «Георгий Саакадзе», но при окончательном монтаже меня, как водится, вырезали. На Высшие режиссерские курсы после Архитектурного института и года бесплодной работы я пошел от тоски, от отчаяния – надоело проектировать города, которые застраивались по шаблону. Я не был большим говоруном уже тогда, взяли меня за письменные работы да за жанровые рисунки, которых у меня было великое множество. Я долго числился в аутсайдерах – красиво объяснять свои замыслы я не умел. Но когда пришло время снимать кино – тут я из последних продвинулся поближе к первым рядам...
С тех пор свое законное место в первых рядах отечественной режиссуры он уже не уступал никому. Хотя не сразу нашел свой стиль, свою стезю в искусстве. На полном серьезе собирался снимать серьезное кино. На режиссерских курсах в качестве дебюта хотел поставить «Русский характер» Алексея Толстого. Годы спустя мечтал перенести на экран «Преступление и наказание» Федора Достоевского Достоевского, «Хаджи Мурат» Льва Толстого. Но чиновники (есть, оказывается, и от них толк) не дали Данелии вырасти в режиссера трагических эпопей, а терпеливо подтолкнули его поиски в другую сторону.
– Как вы относитесь к тому, что вас называют комедиографом? – поинтересовался я как-то у него.
– Это термин, только и всего, – ответил мне Георгий Николаевич. – Нас часто объединяют с Гайдаем и Рязановым в некую комедийную троицу. Но мы все разные! Гайдай – непревзойденный и недооцененный в свое время мастер эксцентрической комедии, у него многое замешано на гэге, на трюке. Рязанов снимал разные фильмы – от смешных до мелодраматичных и очень драматичных. Я же много лет иду вдоль некоего коридора с хрупкими, стеклянными стенами. Знаю по многолетнему опыту: как только ненароком впадаю в быт, в «суровую правду жизни» – становится скучно. С другой стороны, голая эксцентрика, смех ради смеха – для меня тоже смерть. Так и балансирую, как цирковой гимнаст, на тонкой проволоке между драмой и комедией, между смехом и печалью. Даже термин специальный для своих фильмов изобрел: лирическая комедия.
Он оставил после себя полтора десятка фильмов, на которых зрители умирали от хохота и обливались слезами, негодовали и ликовали, страдали всей душой и светлели лицами. «Сережа» и «Не горюй!», «Я шагаю по Москве» и «Тридцать три», «Афоня» и «Мимино», «Осенний марафон» и «Слезы капали», «Паспорт» и «Настя», наконец, культовый фильм «Кин-дза-дза», воплощенный им в игровом и анимационном варианте…
Эти и другие его картины завоевали более 100 призов на отечественных и международных фестивалях, стали высокой классикой отечественного кино, нашим общим духовным достоянием. Они любовно растасканы на цитаты, их можно пересматривать бесконечно, как пересматриваем мы фильмы Феллини и Бергмана, Тарковского и Вайды, Хуциева и Куросавы.
Молчун в жизни, Данелия обладал светлым даром преображаться за письменным столом, на съемочной площадке в веселого и мудрого волшебника, в доброго сказочника, повелителя наших чувств и грез. Спасибо мастер, что вы были в нашей жизни и согрели ее своим искренним и высоким искусством. Ку!
Жизнь — не сценарий, её не перепишешь. А жаль!
* * *
- Гия, скажи, а о чем наш сценарий? Меня спрашивают, а я никак не могу сформулировать. - И я не могу. Скажи, что заранее никогда не говоришь, о чем фильм, - это плохая примета. А когда фильм выйдет, критики напишут, а мы запомним.
* * *
Про «Сережу» отец сказал: «Так себе» (мама потом объяснила: «Фильм папе понравился»). Про «Путь к причалу» тоже «Так себе» (тоже понравился). А про «Я шагаю по Москве» отец сказал: «Ничего», и мама объяснила: «Очень понравился».
* * *
Когда придет время и мне уходить, я очень хочу уйти так же. Не болея и внезапно, никого не мучая. И чтобы на моих похоронах тоже плакали и смеялись.
* * *
Я любил, и меня любили. Я уходил, и от меня уходили. Это все, что я могу сказать о своей личной жизни.
* * *
- Гия, скажи, а о чем наш сценарий? Меня спрашивают, а я никак не могу сформулировать. - И я не могу. Скажи, что заранее никогда не говоришь, о чем фильм, - это плохая примета. А когда фильм выйдет, критики напишут, а мы запомним.
* * *
«- Познакомьтесь, это моя мама, - сказал я моим новым друзьям. Встал и предложил выпить за ее здоровье. Мама сказала, что если бы я меньше пил за ее здоровье, его было бы больше.»
* * *
Когда превозносят моё творчество — не скрою, конечно, приятно, но чувствую я себя при этом примерно как безбилетный пассажир в трамвае: вот сейчас войдет контролёр, оштрафует, опозорит и попросит выйти вон!
* * *
Получив «Хрустальный глобус», мы попали в разряд «наши молодые, подающие надежды режиссеры». Так нас называли в прессе лет пятнадцать. А потом, без переходного периода, сразу перевели в «наши старейшие мастера».
* * *
…Когда прошел слух, что Никита Михалков будет баллотироваться в президенты (а он это не очень активно отрицал), на встрече со зрителями в Нижнем Уренгое меня спросили, буду ли я за него голосовать. – Двумя руками! – Почему? – Потому что фильм, где в главной роли президент великой страны в юности, купят все страны. А я буду всем рассказывать, как наш президент бегал мне за водкой.
* * *
— Что вы хотели сказать этим фильмом? — Ничего не хотели. Это просто лекарство против стресса.