Допрос ведет 26-летний лейтенант Уве Карлштедт, сын партийного функционера, отслуживший срочную в элитном охранном полку, закончивший спецучилище и направленный как человек с "безупречной коммунистической биографией" работать следователем в 9-й главный отдел министерства государственной безопасности ГДР. Внешне никак не походил лейтенант на палача - добрые глаза, удивительно мягкая улыбка, человек неспешный, вежливый, без оскорблений и угроз. "Может, личину добряка натянул на себя, - подумала тогда Регина, - "артист"... Может, таким способом хочет расположить к откровенности, "расколоть" узника? Но странно, я никогда в его присутствии не чувствовала себя жертвой, отданной на растерзание. Весь ужас своего положения ощущала в одиночной, без окна камере, где проводила часы, дни, недели. На допрос шла как на трепетное свидание". А Уве без конца задавал все те же вопросы: "Где, когда, с кем, с какой целью встречались? Какие операции планировали? От кого на Западе получали задания, финансовую поддержку?" И так - день за днем.
Воспитанный в духе ненависти к "врагам социалистического строя в ГДР", в непререкаемом послушании начальству и не испытывавший до сих пор никаких сомнений и угрызений совести, следователь вдруг почувствовал, как он сам вспоминал позднее, в своей только что вышедшей книге, "щемящую и сладостную тоску в сердце, каждый раз ожидая, когда конвоиры введут в кабинет Регину на очередной допрос".
Регина: "Уже через несколько дней мы выглядели как два влюбленных подростка".
Уве: "Знали, что нет надежд, нет будущего, но уже не могли подавлять свои чувства".
Понимая, что стены слушают, они обмениваются записками и тут же их сжигают, а потом стали писать просто цифры, которыми кодировали свои любовные признания. "12" - "Я люблю тебя", "7" - "Можешь ли ты полюбить меня?" "19" - "Я счастлив". Большинство цифровых признаний в высоких чувствах они не хотят открывать и сейчас, храня как нечто самое сокровенное и дорогое в их судьбе.
В июле 1981 года заключенная и следователь видятся в последний раз. На завершающий следствие допрос он скрытно приносит ей мороженое из офицерского буфета. Услышав шаги конвоя, быстро пожимает руку и целует Регину. Уве: "Я и сегодня не могу себе объяснить, почему встреча с ней, перевернувшая мою душу, перетряхнувшая чувства, никак не повлияла на мое мировоззрение. У меня никогда не возникал вопрос: "Не могу ли я попытаться ее спасти? Или - не бросить ли мне службу в госбезопасности?"
А что тут не понять - жесткая идеологическая обработка, опробованная не на одном поколении, оказалась сильнее генетически заложенной человечности, чужая и злая воля подавляла гуманные от природы чувства и черты характера. Да и наложилось на все это тевтонское холоднодушие. Вот и хватило у следователя отступлений от железной дисциплины лишь на беглый поцелуй. Много позже он признает, что "в товарище Карлштедте человек не состоялся".
А тогда "щемящие чувства" не нашли отпечатка в протоколах допросов, и получила Регина четыре года тюрьмы, а ее супруг - четыре с половиной. Через три года их продали на Запад - существовала в ту пору негласная программа у руководителей ГДР, нуждающихся в твердой валюте, выдавать в ФРГ за выкуп "политических" узников, но, понятно, самых безобидных. Регина вскоре развелась с мужем, потом распался и второй брак этой красивой женщины с огромными карими глазами и темно-русыми волосами, сбегающими на плечи.
Уве дослужился до майора и уволился из МГБ в самый канун объединения Германии, получив блестящую характеристику "за безупречное выполнение почетных обязанностей по защите рабоче-крестьянской власти". Новые власти не нашли, видимо, за майором "штази" грехов и отправили обнаруженные на него документы в архив "ведомства Хаука", куда стекались бумаги, связанные с деятельностью госбезопасности, а самого не тронули. Он поселился неподалеку от Берлина, найдя скромную и незаметную работу клерка.
27 ноября 1997 года Уве получает письмо... от Регины, о которой ничего не слышал с 1984 года. Открыл письмо не без дрожи в душе: "Дорогой господин Карлштедт! Вы были несколько месяцев "моим" следователем в тюрьме Хоеншенхаузен. В отличие от многих других заключенных у меня никогда не было тяжких воспоминаний о допросах... Уже поэтому вы не должны испытывать никаких страхов отмщения от контакта со мной, если вы ныне согласитесь встретиться в иных, чем тогда, условиях... Хочу подчеркнуть, что интерес к возможному разговору имеет сугубо личный повод... Я работаю уже две недели экскурсоводом в бывшей тюрьме, где мы невольно с вами познакомились..."
Через несколько дней отставной майор появился у ворот Хоеншенхаузена, где прослужил много лет. Регина: "Мы сели, не сказав ни слова друг другу, в машину, подъехали к ближайшему кафе. Прямо в центре зала он неожиданно обнял меня и крепко поцеловал". Уве: "Не помню, как долго стояли у всех на виду и целовались мы, уже совсем не юные люди. Наверное, не меньше получаса. А потом говорили и говорили, как будто снова предстояло последнее свидание".
Но они уже не расстались, хотя больше года ушло и у нее, и у него на развод. Регине 53 года, Уве 48 лет. Уютная квартирка, наполненная кофейными ароматами, обычная для небогатых немецких семей обстановка, на стенах литографии, но нет традиционных семейных фото как хроники прожитых вместе лет - от свадьбы к рождению детей, совместному отпуску, к встречам с близкими родственниками. Просто выпал из их жизни этот период.
Свела их не осознанная сразу ими самими, но выстраданная и не затерявшаяся любовь. Счастливое число "12" - "Я люблю тебя".