Лауреат Нобелевской премии по физике Жорес Алферов прокомментировал ситуацию с очередным раундом реформы РАН
Пока Минобрнауки ведет аппаратную войну с Академией наук за имущество, реформаторские затеи министра буксуют, а российское образование продолжает катиться под откос. Об этом откровенно сказал, отвечая на вопрос «Труда», один из самых авторитетных ученых России, лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов.
Начало нового учебного года в Петербурге ознаменовалось протестами работников РАН, которые вновь потребовали отставки зампредседателя правительства России Ольги Голодец и министра образования и науки Дмитрия Ливанова. Митинг во дворе Санкт-Петербургского научного центра РАН собрал массу ученых, в том числе и молодых. Они требуют вернуть законопроект во второе чтение. Что, кроме собственности, поставлено на карту в этой незатихающей эпопее под названием «Реформа РАН»? Об этом монолог нобелевского лауреата.
— Либералы упрекают академиков в том, что их изыскания далеки от реальной экономики. Но эта проблема — сокращение дистанции от научного открытия до применения — существовала всегда и везде. Мне приходилось участвовать в передаче научных результатов нашей промышленности, и я знаю, что от открытия нового явления до начала производства проходит в редких случаях 5, а обычно 7-8 лет. И у нас так было, и в США так есть. Безусловно, за последние 25 лет деиндустриализации страны мы оказались на обочине технологического развития. В результате той приватизации, которая была проведена, у нас сегодня нет высокотехнологичных отраслей промышленности. Это и есть самая главная проблема нашей науки — невостребованность ее результатов экономикой и обществом. А не потому, что Академия наук занимается ерундой! Часто наши научные результаты используются за рубежом, потому что некуда и некому передавать их здесь, в России.
Мы любим ссылаться на «цивилизованные страны». Но в США основной вклад в фундаментальные исследования вносит государство. Бизнес там, как и везде, заинтересован в прибыли. Когда в Сингапуре меня пригласили два института (один электроники, другой — информатики), я выяснил, что у этих сугубо прикладных институтов 90% финансирования — из госбюджета.
На мой вопрос, почему этим не увлекаются мощные электронные компании, директора ответили одинаково: «Компании смотрят на то, что им нужно сегодня, а мы занимаемся тем, что нужно завтра».
Я писал в письме президенту страны, что объединение трех академий совершенно бессмысленно. В тех же США есть Национальная академия наук (я ее иностранный член уже лет 25), есть Национальная инженерная академия (являюсь ее иностранным членом примерно столько же), есть Институт здоровья — в сущности та же академия медицинских наук со своим бюджетом в 33 млрд долларов. У этих трех академий есть общий совет. И мы могли бы создать совет президентов РАН, Медицинской, Сельскохозяйственной академий для координации. Но нельзя же топорно их сливать.
Недавно группа лауреатов Нобелевской премии направила письмо Путину. Суть: они встревожены объявленной реформой Академии наук. Авторы подчеркивают, что РАН до резкого снижения финансирования 20 с лишним лет назад была ведущей научной организацией мира и сегодня имеет огромный научный потенциал. Поэтому они просят нашего президента вести реформу РАН вместе с учеными.
Что самое главное? Квалифицированно ставить и решать задачи научно-технологического развития страны. Для чего следует организовывать и группы институтов независимо от их ведомственного подчинения. То есть, ставим задачи — и находим оптимальную форму для их решения. А не наоборот: сольем коня и трепетную лань и будем думать, как и куда на этом ехать.
Убежден: если закон о реформе РАН примут в третьем чтении, он нанесет огромный ущерб нашей науке, а без науки России не жить. Чтобы не плестись в хвосте, надо создавать действительно новые и прорывные технологии. Необходима концентрация исследований и разработок, объединяющих физику, биологию, медицину, биоинформатику, диагностику. Законопроект создает такие предпосылки? Я ничего такого там не заметил. Зато я хорошо вижу, как бюрократия в нашей стране просто не дает возможности нормально работать.
Нужно продвигать молодежь! В физике обычно делали очень крупные открытия теоретики, когда им еще не было и 30 лет. Я получил Нобелевскую премию за работы, которые осуществил в 33-36 лет. Как правило, выдающиеся работы создаются людьми, когда у них нет еще никакого индекса цитирования, он появляется потом. В представленном непонятно кем законопроекте вы увидели реальные предложения, направленные на повышение качества образования, воспитание молодых научных кадров? Да нет, одна риторика. Я в глаза министру образования сказал, что у нас теперь не лысенковщина, а ливановщина.
Зато много говорится про имущество РАН. На мой взгляд, необходимо сохранить распоряжение имуществом, оно для развития научных исследований, мы и должны им распоряжаться. Никаких «Академсервисов» нам не нужно. Или мало примера Мин-обороны? Сегодня во все учреждения Академии наук послана прокуратура, которая ищет дефекты и злоупотребления. Боюсь, лишь для того, чтобы показать, что академия плохо управляется со своим хозяйством. И в это же время риелторы вовсю оценивают, какие можно сделать квартиры на Ленинском проспекте в Москве, в знаменитых академических институтах. Я уже наслушался рассуждений: «А почему на Васильевском острове столько дворцов у Академии наук, она могла бы быть скромнее». Но, между прочим, эти дворцы академии отдавали еще цари. А теперь государство почему-то решило, что такие институты, как Зоологический, Пушкинский дом или Институт востоковедения, можно отселить из дворцовых помещений...
Боюсь, этим «реформа» может и ограничиться.