- И чего он все сюда ходит? - вслух подумал дежурный.
- Да говорят, служить у нас будет, - бросил в ответ шедший мимо рядовой.
- Не может быть!
Оказалось, еще как может. История отца Дмитрия, в миру капитана Тюрина, живой тому пример. В 28 лет военный вертолетчик уволился из армии, чтобы поступить в духовную семинарию. Окончил, стал священником. А в 38 решил вновь надеть погоны капитана ВВС.
К нашему приезду в часть Дмитрий отнесся без особого восторга. Его жизнь в вертолетном полку под Калугой только-только наладилась: поутихли разговоры, иссякли шутки... К пилоту со священным саном начали привыкать. Весть о визите журналистов мгновенно разнеслась по части - Тюрин вновь оказался в центре внимания.
- Нет, вы не подумайте чего - ко мне тут хорошо относятся, - говорит капитан. - Солдаты часто подходят за советом, один даже просил исповедовать.
- Исповедовали?
- Нет, пришлось отказать. Здесь я только офицер. Меня и взяли-то обратно в войска с тем условием, что мое прошлое священника никак не отразится на службе. Вот и бороду пришлось сбрить...
Он достает из кармана удостоверение Московской Патриархии. На фотографии - настоящий русский батюшка, с длинной густой бородой, волосами до плеч. Таким Тюрин был еще полгода назад. Тогда он служил в одном из храмов подворья Святейшего патриарха в селе Мышкино, что под Можайском. Его большая семья - жена и шестеро детей - занимали просторный частный дом и ни в чем не нуждались. Один из богатых прихожан даже подарил отцу Дмитрию машину. Сейчас же офицер ютится в маленькой двухкомнатной квартирке в пятиэтажке в Калуге. Его нынешняя зарплата в разы меньше той, что он имел, будучи священником. Тогда почему он вернулся?
- Я с детства мечтал покорять небеса. Мой дед, тоже летчик, много рассказывал о том, как сражался в годы Великой Отечественной. Слушал я его, затаив дыхание. Поэтому над выбором профессии долго не думал. Знал, что тоже буду летать. После школы поступил в Сызранское высшее военное авиационное училище. Проучился 4 года. То время, наверно, было лучшим в моей жизни. Накануне выпуска у кого-то из товарищей появилась идея "освятить" курс. Из истории мы знали, что в царской России офицеры всегда получали благословение на военную службу. Поэтому, сдав последний экзамен, не сговариваясь, направились в церковь. Батюшка по-свойски скомандовал: "Становись!", "Равняйсь!", "Смирно!". Сам обряд я не запомнил, а вот напутствие о трудностях служения и радости их преодоления осталось в памяти на всю жизнь. Таких слов мне никто никогда не говорил.
После учебы молодого лейтенанта направили в эстонский город Тапа в эскадрилью противовоздушной обороны. Служба офицеру была в радость. Полеты проходили несколько раз в неделю, и свободного времени почти не оставалось. В минуты редкого досуга Тюрин взялся за Евангелие. Как священная книга тогда попала в часть, до сих пор остается загадкой. Открывал он ее с завидной регулярностью. Командиры увлечения лейтенанта как будто не замечали, а сослуживцы только диву давались, почему Дмитрий все еще в строю. В советские годы за чтение Библии можно было запросто лишиться погон.
Впрочем, спустя семь лет погоны Тюрин снял с себя сам. Он уволился из армии в конце 90-х. Многие, кого он позже просил о восстановлении, открыто называли его предателем. Мол, ушел в самое тяжелое для военных время. Однако своей армейской доли капитан хлебнул сполна. Новый, 1994 год он встретил в Забайкалье, в городе Нерчинске Читинской области. Кто бывал в тех краях, знает, что местный климат очень суров. Зимой стояли морозы до минус 45. В офицерском общежитии то и дело отключался свет. Горячей воды и вовсе не было. Денег служивым не давали по полгода. Товарищи меняли на хлеб сапоги и портянки. Офицерский паек Дмитрий делил пополам. Одну часть съедал в столовой, другую нес в семью - жене и маленькой дочке.
- Тяжелый быт еще можно было перетерпеть, - вспоминает Тюрин. - Невыносимо было почти полное отсутствие полетов. Мне, боевому офицеру, тогда словно перекрыли кислород.
- Вы поэтому уволились из армии?
- Я прослужил на Дальнем Востоке более пяти лет. Ждал перевода в Центральную Россию. Как раз в это время из родной Калуги пришли тревожные вести - заболела мама. Навестив ее в отпуске, я отправился в Троице-Сергиеву лавру к архимандриту Кириллу Павлову. Просил его помолиться о том, чтобы меня перевели поближе к дому. Он в ответ благословил поступать в семинарию. Для меня это было полной неожиданностью. Я несколько раз возражал, приводил разные доводы. И каждый раз он сначала хмурился, потом улыбался, хлопал меня по плечу и говорил: "Увольняйся - и в семинарию!" Прибыв в полк, узнал об очередном сокращении в войсках. Это стало последней каплей. И я сам написал заявление. 20 августа 1997 года я еще стоял в военной форме на плацу, а спустя десять дней в семинарском кителе шел на молебен пресвятому Сергию Радонежскому.
Все восемь лет учебы в духовной семинарии, а потом в академии его не покидала мысль о возвращении в армию. Перспективы были самыми туманными. Однако Тюрин решил попробовать. Тогда-то он и приехал в Воротынск в вертолетный полк, где в тот момент служили многие его товарищи.
- Мы долго тогда беседовали с Дмитрием, - рассказывает командир полка полковник Игорь Ивлев. - Спрашивали: "Для чего ты идешь служить?" Он говорил, что снова хочет летать. "А если, не дай Бог, начнется война? Разве ты сможешь убивать людей?" Он отвечал корректно: "При выполнении боевой задачи я буду действовать в составе экипажа". И мы пошли ему навстречу, предупредив, что берем на службу только как пилота. Я тогда подумал, что было бы неплохо иметь в части офицера, который по убеждению не пьет, не курит, соблюдает посты. И если вдруг кто-то из военнослужащих пустится во все тяжкие, то Дмитрий мог бы с ним поговорить, наставить на правильный путь. К нему, как мне кажется, прислушаются охотнее, чем к другому офицеру, обязанному проводить нравоучительные беседы. И что важно, Дмитрий не откажется и будет только рад помочь.
Получить разрешение командира части было только началом пути к восстановлению должности и звания. Гораздо сложнее было убедить командующего 16-й воздушной армией генерал-лейтенанта Валерия Ретунского в том, что армии нужен капитан-священнослужитель. Тот однажды уже отказал Дмитрию. Поэтому шансы надеть погоны со второй попытки были практически нулевыми. Но судьба все же решила иначе. И в декабре прошлого года летчик-оператор капитан Тюрин вновь встал в строй. Солдаты поначалу подшучивали над ним. Зато теперь отдают честь и здороваются за руку. Капитан чаще, чем другие офицеры, с ними разговаривает, однако свои взгляды никому не навязывает. А по воскресеньям вновь облачается в черные одежды и едет служить в один из столичных храмов.
- Я не могу быть кем-то одним - или священником, или летчиком, - делится офицер. - Служение Отечеству и Богу для меня неразделимо. Я глубоко убежден, что армия не может существовать без церкви. Солдатам важно знать, зачем они служат. В советские годы была сильна идеология. Сейчас военным предлагают охранять покой страны за деньги. На мой взгляд, главное, чтобы человек помнил о душе. Потому-то я и хочу стать полковым священником. Но, увы, такой должности в штате полка пока нет.