Сама пани Ирена не считает себя героиней. Для нее всегда было само собой разумеющимся: если человек тонет, надо протянуть руку. И все-таки то, что сделала в годы войны, а она спасла из варшавского гетто 2500 детей, обреченных на гибель, - настоящий подвиг.
Ее отец, Станислав Крыжановский, видный деятель Польской социалистической партии, был врачом. Погиб во время эпидемии тифа в 1917 году, когда дочке было семь лет. Сама Ирена изучала полонистику в Варшавском университете, вышла замуж за учившегося там же Мечислава Сендлера. Стала активисткой Союза демократической молодежи, участвовала в акциях протеста против "скамеечного гетто" (в аудиториях евреев отделяли от поляков). Работала в центре опеки матери и ребенка, который помогал семьям безработных, а перед войной - в городской службе социальной помощи.
Но главной страницей в жизни Ирены Сендлер стала деятельность по спасению детей из варшавского гетто. Гитлеровцы согнали в него около полумиллиона человек и планомерно выбирали жертвы для лагерей смерти. Польское подполье создало организацию помощи им - "Жегота". Благодаря ей избежали гибели десятки тысяч людей. Ирена, работавшая в то время администратором в варшавской муниципальной службе, стала одним из первых рекрутов "Жеготы" и под псевдонимом Иоланта возглавила детскую секцию.
Сендлер имела в каждом районе города как минимум одного конспиративного помощника. Они регистрировали еврейские семьи под фиктивными христианскими фамилиями, а чтобы предотвратить немецкие проверки, объявляли их больными тифом и туберкулезом.
Чтобы иметь возможность легально проходить на территорию гетто, Сендлер раздобыла для себя и одной из помощниц - Ирены Шутц - удостоверения сотрудников департамента эпидемиологического контроля. Они налаживали контакты, организовывали доставку еды, медикаментов, одежды. Каждый день, приходя утром в гетто, видели детей, просящих кусок хлеба.
- Возвращаюсь, а они уже лежат на тротуаре мертвые, прикрытые газетой или тряпкой. Все думала: недостаточно проносить тайком под плащом еду и лекарства, надо вытаскивать этих детей из пекла, спасать любой ценой, - вспоминает пани Ирена.
...Уже вовсю шла акция ликвидации обитателей гетто, которую сдерживала лишь "производительность" газовых камер в Треблинке. И две Ирены решились на рискованную операцию: тайный вывоз детей. Привлекли других подпольщиков. Всего в группу Сендлер вошли десять человек.
Первым освоили такой способ: на санитарной машине, водителем которой был Антони Домбровский, детей в мешках вывозили под видом больных тифом.
"Для меня, которая сама была молодой мамой, труднее всего было убеждать родителей расстаться со своими детьми", - говорится в неопубликованных воспоминаниях Ирены Сендлер. - "Можете ли вы гарантировать, что они будут жить?" - задавали вопрос родители. Я отвечала: "Могу только гарантировать, что они умрут, если останутся. До сих пор слышу плач детей, когда они расставались со своими родителями"...
Следующим был "трамвайный" вариант. Муж одной из участниц группы был вагоновожатым. В шесть часов утра он находил в трамвае под сиденьем коробку со спящим ребенком (ему давали снотворное) и отправлялся в рейс на "арийскую" сторону. А Эльжбету Фицовску, которая сейчас возглавляет объединение "Дети холокоста", как она потом узнала, в шестимесячном возрасте вывезли на грузовике - в ящике с кирпичами. Ребята постарше пробирались по каналам канализации - можно представить, в каком виде они являлись домой к Ирене...
Еще был костел, который имел два выхода - в гетто и на "арийскую" сторону. Дети выходили уже с новыми документами. Часть ребят потом укрывали монастыри - таких обителей по стране было около сорока. Других распределяли по приемным христианским семьям. Требовалось немало усилий и для того, чтобы изготовить подложные документы о рождении и крещении, которые были бы достаточно надежны. Каждый ребенок повзрослее должен был запомнить историю приемной семьи, родителей, братьев и сестер, других родственников.
Ирена Сендлер сохранила все сведения о детях: на узких листках бумаги записывала примерно так: "Хелена Рубинштейн, новая фамилия - Новицкая" и зашифрованный адрес, другие данные. Все это складывала в кувшин, который закапывала в саду одной своей связной, рядом с немецкими казармами. Если бы она погибла, не удалось бы потом найти детей. А шансов погибнуть у этой женщины было больше, чем выжить.
Гестапо пришло за Иреной 20 октября 1943 года. В тюрьме требовали выдать фамилии детей, под которыми их скрывают, адреса, где находятся. Спустя годы Сендлер не хочет рассказывать о пытках. Ее жестоко избивали, но она не назвала ни одного из своих помощников, ни одного детского имени.
- Завтра расстреляем, - услышала она от гестаповцев в феврале 1944 года. Наутро ее с группой заключенных повели на расстрел. Но вдруг явился человек в немецком мундире и забрал Ирену на дополнительный допрос. Отвел подальше и на улице крикнул по-польски: "Беги!" Она ушла. А на следующий день прочитала свою фамилию в списке расстрелянных. Ирена Сендлер до сих пор не знает, какого гестаповского чина "Жеготе" удалось подкупить, за какие деньги.
Выбравшись из лап смерти, она вернулась к опасной подпольной работе под другой фамилией, с поддельным паспортом. Она не могла навестить умирающую мать, быть на ее похоронах. Снова была вовлечена в деятельность "Жиготы", а после войны передала все сведения о спасенных детях в Союз польских евреев...
После войны Ирена Сендлер работала в органах социальной защиты: создавала дома престарелых, приюты для сирот, а выйдя в 1967 году на пенсию, еще 15 лет трудилась в школьной библиотеке. В 1991 году стала почетной гражданкой Израиля. В Польше о ее подвиге до недавнего времени не было широко известно, пока не был снят документальный фильм "Список Сендлер". Сегодня эта седовласая, хрупкая, но такая отважная женщина, прикованная к инвалидному креслу, находится под опекой дома престарелых.
Многие из спасенных детей так и не нашли своих родителей - большинство их было уничтожено в гитлеровских концлагерях. Как мне рассказала руководитель объединения "Дети холокоста" Эльжбета Фицовска, сегодня Польше известны 800 детей из 2500, спасенных Иреной Сендлер. Других судьба разбросала по миру. Некоторые из воспитывавшихся в польских семьях до сих пор не знают о своем происхождении, другие узнают об этом от своих приемных родителей только перед их смертью. Сама Фицовска, вывезенная из гетто шестимесячной девочкой, узнала об этом от своей спасительницы, когда ей исполнилось 17 лет.