Но Светлана Ивановна на власти обиды не держит. Знаю, что многие матери погибших подводников немного завидуют ей, потому что тело сына матери вернули. Его в прошлом октябре с затонувшей субмарины подняли водолазы. Алексея Коркина, проходившего на "Курске" срочную службу специалистом-трюмным, похоронили на архангельском кладбище...
- О том, что с лодки достали Алексея, я узнала в больнице, - рассказывает Светлана Ивановна. - У меня были большие проблемы со здоровьем. Но тут же решила ехать в Североморский госпиталь на опознание. Я всю дорогу представляла себе, как все будет. Однако произошло совсем не так. Родных водили на опознание по одному. Меня заранее "накачали" уколами, чтобы выдержало сердце. Взяли под руки два моряка и завели в палатку у госпиталя. Там на земле стоял открытый гроб, в котором лежал Алексей. В форме, с непокрытой головой. Я его сразу узнала, но все же хотела удостовериться точно. Просила, чтобы мне позволили опуститься пониже к сыну. Я близорука. У Алеши был длинный шрам на правом виске - еще в роддоме, видимо, медсестра ногтем задела. Были шрамики на лбу от льдинок - он в детстве с ребятами кидался сосульками... Но мне так и не позволили приблизиться, не знаю, почему. Бросилась в глаза его седина. Мой сын, которому всего девятнадцать было, поседел. Снежно-белые виски и голова вся в седых пятнах. Что же пережили ребята в девятом отсеке, из которого их достали? Страшно даже думать. Как долго они там прожили? В госпитале мне сказали, что сын не утонул, а задохнулся. Значит, кончился воздух. Все ребята, оказывается, были в гидрокостюмах, готовились к аварийному всплытию. Но не получилось...
... На похоронах было очень много народу. Море цветов, венков. С памятника на могиле смотрит улыбающийся юноша. Таким он и был - всегда веселым, душой компании. На Гидролизном, где он вырос, Алешу вряд ли забудут. Диск-жокей, любимец класса. Однокашники нередко плакались ему в жилетку, потому что знали - всегда поймет и посочувствует. Теперь в школе за его партой в кабинете физики никто не сидит. На ней одноклассники и друзья оставили свои послания Алеше.
"Мы идем домой, в наши любимые Видюки", - рассказывал Алексей в своем последнем письме перед последним походом. - Потом опять в море выйдем, будем готовиться к автономке!!! Может быть, на три месяца. На глубине 300 метров буду праздновать день рождения." Родной "Курск" Алеша, приехав через год службы в отпуск, тепло называл "наш батон". Службой своей гордился. А ведь для того, чтобы попасть после школы на флот, вырвал из своей медицинской карточки странички, в которых говорилось о его детском менингите. Эти странички его мама нашла уже после гибели сына, разбирая тетрадки, блокноты и фотографии...
Последнее письмо Светлана Ивановна получила 11 августа, в пятницу. В субботу утром на дачу уехала, всем встречным, кто Алешу знает, рассказывала, как у него дела. Все радуются - это в субботу-то, 12-го! Никто же ничего не знал.... А в воскресенье, ближе к вечеру, она поливала грядки.
- Наклонилась над колодцем, - вспоминает Светлана Ивановна. - И в это время меня Алешин голос окликнул, громко так, четко: "Мама". Вроде такой виноватый... Так мне стало холодно, жутко. А ведь опять ничего не подумала плохого, не могла я даже предположить подобного. Вечером, когда уходила с участка на теплоход, снова меня окликнул голос: "Мама" - такой тоскливый. И опять мне в голову не пришло ничего, только все удивлялась. Домой приехала - сразу к старшему сыну, невестке: все ли у вас хорошо? Нормально, говорят. Я и успокоилась. В общем, до 15 августа я ничего не знала о несчастье: радио не слушала, телевизор не смотрела.
...В местном военкомате просьбу Светланы Ивановны узнать, был ли Алексей на "Курске", проигнорировали. Она сама отправила с почты телеграмму. А уже вечером на следующий день вылетела в Мурманск... Вещей, оставшихся в казарме после гибели Алеши, было немного: рюкзак да тельняшка.
- Горько и страшно понимать, что он был, что его уже нет, нет его на этом свете, -говорит Светлана Ивановна. - Он был очень надежный, уверенный, умный -не по годам...
"На параде (в честь Дня Военно-Морского Флота) ничего интересного не было, - рассказывал Алеша в последнем письме маме. - Стояли, как истуканы, даже по телевизору нас не показали, даже слово про нас не сказали. Будто бы нас там вообще не было..." О "Курске" спустя две недели услышит весь мир. А кадры, где экипаж атомного подводного крейсера застыл на последнем параде, найдут в архивах и покажут сотни раз...
Однако настоящее потрясение вызывают строки из письма Алексея своему другу, написанного незадолго до гибели подводной лодки. Казалось, он предвидел скорую гибель: "Спать не могу. Лежу с закрытыми глазами, всякие кошмары чудятся. Хорошо, что на базе стоим, а не в морях. Потонули бы точно, как "Комсомолец". А прикинь, да? В штабе дивизии и флота висела бы моя фотка! А под ней: "Награжден званием Героя РФ за героизм и мужество - посмертно"...