Афанасия Гавриловна Леушина живет в полном одиночестве уже около десяти лет. С закрытием фермы деревня опустела: молодые уехали, старые поумирали, дома развалились - словно под бомбежкой или под танками побывали. А у нее практически и родственников не осталось. Где-то в другой деревне был у нее брат, теперь даже не знает - жив ли. Так уж получилось: всю жизнь она одинока, такой и осталась на старости лет.
... До покосившихся домиков мы добирались пешком, пробираясь по сугробам. Долго стучались в первую избушку с окнами, заткнутыми тряпками. Глядели в них: не случилось ли чего с хозяйкой? Оказалось, не ее этот дом. Заприметили дымок над крышей одной хибары и направились туда. Вот и хозяйка показалась на веранде. Нас сперва не пустила: "Боюсь ведь я вас, вдруг какие шпаненки". Но сказав десять раз, что брать у нее нечего, Афанасия Гавриловна все же приглашает нас в горницу. В сенях - колодец, за стенкой блеют козы, под ногами путается кошка.
В комнате на стене висит портрет генсека Черненко, в углу старые иконы и пожелтевшие снимки. В центре комнаты печка-буржуйка с трубой, уходящей в потолок. Впустив нас, пенсионерка тут же запричитала: "Бросили меня, старуху, одну тут совсем. Дров власти привезли сырых - на будущую зиму, а мне-то нужно сейчас топить. Сена не дали. Сама его покупала, и сухие дрова тоже. Хожу еще по старым домам - собираю доски, но много ль я заготовлю? Восьмой десяток мне уже".
За продуктами Гавриловна обычно ходит по пятницам, в соседнюю деревню Симоновка, за 10 километров, когда туда приезжает "продуктовка", реже - в деревеньку Слободу, за три версты. Считает, что там мука и сахар дороже. Питается овощами, картофелем с огорода, молоком от своих козочек. Сказав про скотину, ошарашивает нас просьбой: "Мужики, может, мне козла зарежете, а то мне не справиться". Она с надеждой смотрит на нас. Нет, не сумеем, люди мы городские...
Тут справедливости ради стоит сказать, что предлагали ей переехать в Слободу, да сама не захотела. Считает, нет смысла. И там старухи одни живут, никто им не помогает, и за все надо деньги платить. А тут она сама себе хозяйка.
Главная беда - нет у нее теперь электричества: этим летом какие-то подонки ночью поснимали со столбов провода. Она их видела - молодые. Сказали, что денег на водку надо, так что без света обойдешься.
Так сейчас и живет с керосиновой лампой, без телевизора и радио. За газетами ходит раз в 2-3 недели на ближайшую почту.
Говорит Афанасия, что весь день что-то по дому делает или лежит на полатях. Вечером, как стемнеет, поест - и на печку, отдыхать до рассвета.
Увы, не одна она такая, Гавриловна. Не редкость теперь встретить в заброшенной деревне одного человека. Как правило, их родственников уже нет в живых, из родных деревень все разъехались - податься им, горемыкам, некуда, вот и живут-доживают. Когда люди так свыкаются со своим отшельничеством, то считают его нормальным. Вот и Афанасия рассуждает так же: людей ей не надо, зверей она не боится.