Спектакль Алвиса Херманиса "Долгая жизнь" в Новом рижском театре пронизан состраданием к отвергнутым русским старикам, доживающим свою никчемную жизнь в аварийной коммуналке. Да и сами они больше напоминают призраков, чем людей. Зачем старики продолжают "коптить небо" - они и сами не знают. Им теперь не до высоких материй, только бы как-то перекантоваться, потому что скрюченные руки не слушаются, ноги подкашиваются, а дорога от тесно заставленной комнаты до загаженной кухни кажется длиною в вечность...
Московские зрители во время спектакля сидят, ошарашенные жестокой правдой, подлинностью проживания каждого эпизода молодыми актерами, которые настолько вжились в образы, что, кажется, их кожа тоже покрылась коростой, а рты уже не способны пережевывать скудную пищу. Думаю, подобный шок испытывали зрители Художественного театра, когда смотрели спектакль К. С. Станиславского "На дне", где в ночлежке собрались отбросы общества, но и для них Максим Горький нашел спасительный аргумент: "Человек, это звучит гордо". Здесь же о гордости и речи не может быть, ее растоптали, позволив "инородцам" загибаться в своих конурах.
Перед началом представления зрителям предлагают пройти через длинный коридор с отжившими свой срок вещами. А потом, когда они оказываются в зале, видят стену обветшалого дома с забитыми окнами. Стену разбирают, свет гаснет, и кромешная тьма наполняется человеческим храпом, всхлипываниями, сонными бормотаниями. Но вот заговорило радио, чуть забрезжил рассвет, и на лежанках, кроватях закопошились люди: кашель, сморкание, скрип расшатанной мебели...
Увиденное напоминает документальную съемку из жизни доходяг, снятую скрытой камерой, перед которой меркнут иные кадры из фильмов итальянских неореалистов. В спектакле отсутствует текст. Да и зачем он, если все понятно без слов. Одна супружеская пара, собираясь на могилку к сыну, постоянно забывает то одну вещь, то другую и в конце концов, обессилев, остается на месте. Вторая пара, уже давно пребывающая в разводе, но продолжающая жить вместе, что-то еще пытается доказать друг другу, хотя бывшие супруги то и дело хлопаются в обморок. Что же касается пятого жильца, то его постоянно мучит голод, поэтому он выращивает лук в коробочках из-под кефира и жарит на прогорклом масле кильку. Этот запах жареной кильки будет стоять в воздухе до конца представления...
В финале спектакля на экранах телевизоров появляется премьер-министр России Михаил Фрадков, побывавший в Латвии и заверивший общественность, что Россия никогда не оставит своих соотечественников в беде. Хотелось бы в это верить. А пока у наших стариков в Латвии есть один настоящий защитник - Новый рижский театр. Теперь я знаю это твердо.