- Конечно, в названии - самоирония. На самом деле новых работ у меня сейчас не так много. После долгих лет существования в режиме американского арт-бизнеса, когда выдается энное количество вещей и выставок в год, я слегка устал. Надоело двигаться по горизонтали, но, чтобы лезть на вертикальную стенку, нужно набраться сил, требуется пауза. Вот я и решил поступить, как рок-музыканты: нет новых песен - выпускают The Best.
- Может, после ваших сюрреалистических натюрмортов с селедками и газетами вернетесь к реализму?
- Никогда. Реализм сыграл в истории свою роль и, считаю, изжил себя с появлением художественной фотографии.
- Вы ведь и галерист, то есть продавец искусства. В вас творческое и коммерческое начала не "бодаются"?
- Для меня галерейное дело - тоже творческий проект: покупаю только то, что нравится, оно у меня хранится, пока не решусь какие-нибудь 4-5 вещей отдать в другие руки. "Бодаются" эти начала лишь в том смысле, что когда посмотришь на какую-нибудь древнюю вещь - будь то античная "Ника", которую считаю лучшим произведением во всем Лувре, или 4000-летние китайские обломки в моей коллекции, то понимаешь, что после этого сказать что-либо новое крайне трудно.
- Вас не грызет, что своим пиаром вы обязаны громкой фамилии?
- А что тут стыдного? Я начинал помощником художника на фильме "Кин-дза-дза" моего отца, но у нас очень разные пути. Он человек другого поколения, дышит иным воздухом: Хотя дома у него на стене висит один мой маленький натюрморт - "Джезва". Рядом с рисунками Феллини.