1997 год, который в сознании части оппозиционной интеллигенции наделяется радужными цветами демократии, на самом деле был весьма непростым и опасным периодом. Нависла вполне реальная угроза захвата власти в России кланами нескольких олигархов. И рискну утверждать, что именно олигархическая война, то есть межвидовая борьба между крупными российскими собственниками, помешала тогда олигархам совершить политический переворот в России.
Не будем забывать, что в начале 1997 года вся олигархическая рать была монолитна. Нет смысла рассказывать, как потом разрушился союз наших олигархов, как Чубайс вопреки договоренности отдал "Связьинвест" Потанину вместо Гусинского, как, в свою очередь, Гусинский и Березовский "мочили" самого Чубайса, раздувая так называемое "книжное дело". Обо всех этих фактах сотни раз писали СМИ.
Сегодня, когда мы обращаемся к событиям десятилетней давности, важно понять сущность политического механизма, который стоял за "олигархическими войнами". Без этого все эти разговоры о демократии в России просто смешны. Да, несомненно, жизнь в Думе в то время была ярче, интересней, чем сегодня. Но, заметим, та же Дума не имела и десятой доли политического веса, которым обладали в 1997 году такие олигархи, как Березовский и Гусинский.
Меня, кстати, поражал Запад, который в упор не видел коренные пороки нашего олигархического режима, видимо, потому, что он при всем этом проводил нужную Штатам внешнюю политику. А на самом деле этот олигархический режим, который поддерживался Западом, подтачивал веру людей в демократию, в реформы. Ведь именно тогда, в 1997 году, в разгар "олигархических войн", в разгар борьбы за бывшие куски бывшей государственной собственности, обнаружился несправедливый, криминальный характер нашей приватизации. Ведь именно тогда, в 1997 году, возникло устойчивое негативное отношение подавляющей части населения России к крупной приватизированной собственности. Не говоря уже об укреплении в массах негативного имиджа российского собственника, готового на все ради лишнего куска от пирога общенациональной собственности. Ведь именно тогда, в 1997 году, всем стало ясно, что все эти выборы, игра в демократию ничего не стоят, если контроль над государственными СМИ находится в руках частных лиц, в руках олигархов.
Когда в наши дни, во время моих публичных лекций, молодежь атакует меня и говорит, что "при Ельцине было демократии больше, чем сегодня при Путине", я вынужден ей рассказывать реальные истории из "времен ельцинской демократии под руководством Бориса Березовского и Владимира Гусинского". В так называемые "золотые годы" российской демократии наши СМИ и прежде всего основные каналы телевидения использовались не просто для трансляции мировоззренческих пристрастий Березовского и Гусинского, но и для защиты их политических и финансовых интересов. Скажу сразу, с этим беспределом, когда наши СМИ, в том числе и государственные, использовались для антигосударственных целей, Путин покончил в 2001 году.
Когда мы поймем, чем для нас был опасен олигархический режим эпохи Ельцина, мы сможем объективно и честно оценить перемены, произошедшие в последние семь лет. Путин не просто лишил олигархов власти, не просто покончил с олигархической вольницей. Он восстановил доверие российского человека к власти. При Путине доверие к президентской власти выросло в разы по сравнению с эпохой "олигархических войн". При Путине восстановились прозрачные, понятные для российского человека отношения народа и власти. Теперь ясно, что контролирует ситуацию всенародно избранный президент. Но одновременно ясно, что он сам несет ответственность за свои решения, в том числе и ошибочные. Вся история с "монетизацией льгот" - яркий тому пример.
Было бы преувеличением говорить, что российский человек воспринимает наше российское общество как справедливое, но никто не сможет отрицать того, что при Путине устранена вопиющая, наглая олигархическая несправедливость. Все же олигархический беспредел, который воцарился в России после победы Ельцина на президентских выборах 1996 года, угрожал не просто политическому и духовному здоровью России, но и всей нашей тысячелетней государственности.