БАБЬЕВО

Сейчас уже не упомнишь, кто первым бросил клич "Все в Бабьево!" Кажется, это был Барабанов. Он

Сейчас уже не упомнишь, кто первым бросил клич "Все в Бабьево!" Кажется, это был Барабанов. Он раньше других купил билет на пароход до Бабьева и помахивал им к месту и не к месту перед нашими глазами. К концу недели билеты на пароход были уже у всех, всех захлестнула горячка сбора, подготовка снаряжения, а от блеска глаз встречные в испуге шарахались.
- А что там, в Бабьеве? - спрашивали те, кто еще был не в курсе.
- В Бабьеве - роскошные русские бабы, много баб, которые истосковались по мужской ласке, - отвечали им.
Действительность оказалась краше любого вымысла: у трапа парохода разлилось целое море женщин, томно тянущих руки навстречу мужским ласкам.
Неделю мы жили как в раю, женщин с избытком хватало на всех, а пароходы в Бабьево все прибывали и прибывали. Через некоторое время мужское желание Бабьева превысило женское. Удельный вес женщин катастрофически уменьшался, они убегали от нас, прятались, отбивались зонтиками и сумочками, как учили пособия. А мы слонялись по Бабьеву в поисках женского тепла, но не находили его. На Барабанова было страшно смотреть - он растолстел, стал красным, с тяжелыми от пересыпа глазами.
Но тут, как гром среди ясного неба, раздался женский клич: "Все в Бабьево! Там мужчины, истосковавшиеся по женскому теплу". Сейчас уж не определишь, кто его произнес, кажется, Баянова. К первому пароходу с Большой земли мы, мужики, хлынули мощным потоком, подставляя свои застоявшиеся тела навстречу женскому теплу. Целую неделю мы прожили как в раю. Женщин опять хватало на всех, даже с избытком, но потом их оказалось чересчур много. Напряженные дни и ночи постепенно стали в тягость. И теперь уже мы стали прятаться от женщин, забиваясь в самые узкие щели. Ненасытные бабы гонялись за нами, мы, как могли, выцарапывались, отбивались карандашами и связками ключей, как учили пособия, и, казалось, конца кошмару не будет. На Барабанова было страшно смотреть: он постройнел, побледнел, от него за версту несло духами.
И, как райская песенка, прозвучал для нас мужской бас: "Все в Бабьево!" Сейчас уже не упомнишь, кому он принадлежал, - кажется, Аккордеонову. На первом же пароходе, который привез страждущих с Большой земли, мы уплыли на родину. А Барабанов так даже парохода дожидаться не стал: вплавь махнул домой. На него было страшно смотреть: за ним гналась Баянова. Не знала, глупая, что за ней на расстоянии всего 100 метров плыл Аккордеонов...