Олег Рукавицын - доктор медицинских наук, начальник Гематологического центра Главного военного госпиталя имени Н. Бурденко. Наверное, он по-своему прав. В нашем сознании давно (и, увы, не случайно) сложилось мнение: армия слишком часто подрывает здоровье молодых людей, процветает "дедовщина", солдаты часто живут в скверных условиях. Олег Анатольевич не спорит с тем, что все это существует. Но убежден, что вполне справедливо и другое утверждение: именно армия (точнее - военная медицина) помогает многим вовремя получить квалифицированную медицинскую помощь.
- Моя профессия - гематология, заболевания крови, в том числе - онкологические. Мы лечим все формы лейкозов (раньше эти заболевания назывались лейкемией, или белокровием), лимфомы и лимфогранулематоз. И сейчас я говорю прежде всего о пациентах нашего центра. Да, перед службой все они проходили медицинское обследование и были признаны здоровыми.
- Но тогда получается, что в их болезни виновата как раз военная служба?
- Не согласен. Никто до сих пор точно не знает, почему возникает рак. Но известно, что существует предрасположенность ко многим онкологическим болезням. Она может не проявляться долгие годы, а потом вдруг возникает опухоль. При рутинных обследованиях повышенный риск обнаружить нельзя.
- Но, возможно, тяжелые условия, физические нагрузки "провоцируют" возникновение болезни?
- С полной ответственностью могу сказать: это не так. Доказать мою правоту несложно: по статистике частота онкологических заболеваний среди военных и, например, среди студентов абсолютно одинакова. При этом понятно, что в армию попадает много призывников из российской глубинки, из сел и деревень, где говорить о квалифицированной онкологической помощи просто не приходится. Так вот, я уверен, что если кто-то из таких ребят заболеет во время службы, то это, как ни парадоксально, можно считать своеобразной "удачей" для него.
- Можете привести конкретные примеры?
- И немало. На днях к нам заезжал парень, которого мы, говорю это с уверенностью, спасли от верной смерти. Солдатик Ч. (простите, но фамилию я все же не назову), 19 лет, был призван из села в Иркутской области, служил в Чечне. Однажды он заметил, что правая грудная мышца стала плотной, рука почти не двигается. Через считанные дни он попал к нам в госпиталь. Представьте себе, бывает, оказывается, что человеческая ткань становится жесткой, как дерево. У него было полное поражение всех лимфатических узлов брюшной полости. Казалось, парень обречен. Приехала к нему мама, честно говоря, ее готовили к худшему. Но пациента упорно лечили, пришлось назначить ему предельные дозы лекарств, на грани переносимости. Результат - полное выздоровление. Он нам рассказывал, какой праздник был в деревне, когда он вернулся здоровым - ведь все сельчане знали о его болезни.
- Допустим, у солдата, который служит где-то в Сибири, появились признаки болезни. Что происходит дальше?
- В армии десятилетиями отрабатывалась жесткая система эвакуации на всех уровнях. На месте врач только оценит ситуацию, как в поликлинике. И очень быстро солдатик попадет в гарнизонный госпиталь, потом - в окружной, а затем при необходимости к нам. И уровень помощи, которую он получит, - один из высочайших на территории России.
- Почему вы в этом так уверены?
- Во-первых, военная медицина всегда отличалась жесткой дисциплиной, это часть армии. Во-вторых, в ней хорошо организовано обучение специалистов, идет постоянный приток новых сил. Поймите: смерть солдата от болезни считается в армии недопустимой, и расследуется такое ЧП весьма тщательно, и наказание может быть весьма серьезным. Существует установка: солдат не должен умирать, например, от воспаления легких. Хотя в обычной больнице такая смерть не редкость, и вряд ли кто-то за нее ответит, просто скажут родственникам: "Ну что ж делать, не справился организм... "
- Давайте вернемся к вашей профессии гематолога. Какого возраста ваши больные?
- Всех возрастов, ведь мы лечим не только военнослужащих, но и членов их семей, пенсионеров. И, к несчастью, мы видим постоянный рост числа онкологических заболеваний крови. Такого потока, такого количества острых лейкозов, которые мы "собираем" со всей страны, я думаю, нет ни в одном другом лечебном учреждении, даже столичном. Хотя бы потому, что людям трудно доехать до Москвы. А к нам пациентов, как вы понимаете, доставляют за казенный счет. И лечат тоже бесплатно. При этом результаты лечения на уровне европейских. И дело не в том, что мы такие умные. Просто у нас больше возможностей. И солдат, и офицер при необходимости получают лечение, стоящее десятки тысяч долларов. И сегодня оно стало действительно эффективным.
- Вы видите это на примере своих больных?
- Безусловно. За десять -пятнадцать лет картина резко изменилась. В 70-е и 80-е годы онкологические заболевания крови считались практически неизлечимыми. Сейчас мы видим: примерно две трети больных полностью выздоравливают. Успех зависит прежде всего от грамотного лечения.
- Это в основном химиотерапия?
- Не только. Часто нужна, например, трансплантация костного мозга (при остром или хроническом лейкозе, при лимфоме и других заболеваниях). В большинстве клиник ее только начали осваивать, а для нас это уже рутинная практика. Мы успешно выполняем трансплантацию и донорского, и аутологичного (самого пациента) костного мозга. Главное наше оружие - лекарства. Но есть огромная проблема: побочные действия химиотерапии.
- Пациенты часто боятся "химии" не меньше, чем самого рака...
- Они во многом правы. И особенно серьезна эта проблема для больных пожилого возраста. У них довольно часто выявляются тяжелые злокачественные заболевания крови. (Особенно грозно звучит диагноз "Острый миел-областный лейкоз".) И врач оказывается перед тяжелейшим выбором: так называемые "побочные эффекты" могут убить ослабленный организм быстрее, чем сама опухоль. Но, по счастью, и тут картина быстро меняется. 90-е годы - период бурного развития молекулярной генетики (в обиходе такие исследования стали называть генной инженерией). Эти методы пришли и в онкологию. Совсем недавно в арсенале врачей появились принципиально новые лекарства, которые уже используются в нашем центре.
- В чем их преимущества?
- Такое лечение нельзя считать химиотерапией в прежнем понимании этого слова. Все ранее известные препараты были нацелены на прямое "лобовое" действие: убить раковую клетку. При этом неизбежно страдали и другие клетки (на войне, как известно, всегда страдают и мирные жители). Новые лекарства действуют совсем на ином - молекулярном - уровне. Их цель - исправить генетические поломки внутри клетки. Результат - рост опухоли или прекращается или хотя бы тормозится. Это абсолютно новое направление в онкологии, таких препаратов пока немного. Но мы уверены, что у них большое будущее. Кроме того, эти препараты можно принимать и дома, совсем не обязательно лежать в больнице. Как видите, в моей науке и практике - редкое сочетание трагизма и оптимизма. Но все же я оптимист.