-Условия для участников в Тайване всегда создают отличные. Но тогда забыли о "пустячке". Металлический ящик, куда втыкается шест при прыжке, имел бортик. Местные спортсмены там редко преодолевают высоту более пяти метров, и потому бортик никому не мешал. А когда я переходил через планку, шест уперся именно в него. В результате я не долетел до матов и приземлился прямо в железный ящик. Сломал обе кости голени, порвал мышцы, связки. Кровь хлестала... Но еще находясь в палате тайваньской больницы, поставил себе цель - вернуться в спорт. Во что бы то ни стало!
- А вы верующий человек?
- Минимум раз в две недели и я, и мой тренер бываем в церкви. Для меня вера в Бога - естественное состояние души. В тяжелое время она мне помогла выстоять.
- Ваша беда наложилась на несчастье еще одного ученика тренера Чернобая...
- Примерно в те же дни на чемпионате мира другой его воспитанник, Павел Герасимов, уже преодолев планку, наткнулся грудью на шест. Он поломал себе ребра, порвал легкие.
- Герасимов вскоре после выздоровления ушел к другому тренеру. Некоторые спортсмены поторопились осудить его за "предательство". А как вы отнеслись к его поступку?
- Когда Паша восстановился от ранения, он захотел попробовать себя на крупном турнире. Чернобай возражал, не желая форсировать события, и Паша ушел к Евгению Бондаренко. Но мы с ним продолжаем дружить. На чемпионате мира в Будапеште вдвоем жили в одном номере гостиницы. Я нормально общаюсь с его новым тренером, а сам Паша - с Чернобаем. Только видимся теперь, конечно, реже. А раньше в течение десяти лет постоянно были вместе. Причем по результатам из нас двоих Паша всегда был "первым номером". Сменил тренера он не из корыстных соображений. Впрочем, в любом случае я не имею права осуждать его.
- Говорят, даже в звании чемпиона мира вы не получаете госстипендию члена сборной России и готовились к высоким результатам на родительские деньги.
- К 24 годам я действительно не приобрел какой-либо специальности и вообще нигде не работал. Меня можно было бы назвать тунеядцем (смеется). Но прыжки с шестом совмещать с какими-то другими занятиями просто невозможно - не хватит ни сил, ни времени. Вот пример. Чернобай оставляет семью, везет меня, москвича, на сборы в Орел. Не потому, что там оборудование лучше, чем в Москве. Просто все находится в одном месте. В Москве физически не успеваешь добраться из манежа в тренажерный зал, оттуда - в гимнастический. А насчет моих доходов... После демобилизации я остался на сверхсрочной службе в СКА МВО. На зарплату обеспечить себе тренировочный процесс я, конечно, не мог бы. Так что основная часть расходов действительно легла на плечи родителей. Пока я был тяжело травмирован, медики не верили, что я с такой ногой смогу вернуться в спорт. А в СКА МВО верили и держали меня в штате, не увольняли. И особо я должен поблагодарить врача-целителя Владимира Матвеева. Он взялся выхаживать мою ногу (и мою душу), когда традиционная, официальная медицина поставила на мне крест. И он все время возился со мной бесплатно, просто - по старой дружбе с Чернобаем.
- Шесты - тоже недешевый инвентарь. За чей счет они приобретаются?
- Цена шеста - в среднем 500 долларов плюс растаможка. У меня их более десяти. Меньше нельзя. Половину средств выделяли родители, другую половину погасила сама фирма, которая их производит.
- Многие легкоатлеты сборной России перебираются из провинции в Москву. Но у вас, коренного москвича, в графе "регион" обозначены Орел и Москва.
- Это справедливо. Орловская областная федерация существенно поддерживает и меня, и других легкоатлетов из сборной России.
- Шестовики должны иметь очень разноплановую физическую подготовку. Какие ваши показатели в смежных видах?
- 60 метров я бежал за 6,5 секунды, 100 - за 10,5 "с засечкой по первому движению". Чтобы это сравнить с результатами спринтеров, нужно прибавить 30 сотых секунды. В высоту я прыгал на 1 метр 95 сантиметров, будучи юниором, до травмы.
- На вопрос о ближайших планах все чемпионы неизменно отвечают: "Главное - Афины".
- Действительно: главное - Афины.