Каждый человек когда-нибудь впервые с отчетливой ясностью осознает свою смертность; мысль о том, что его мозг в какой-то момент угаснет навсегда, а сам он со своими привычками, чувствами, привязанностями, пороками и добродетелями исчезнет из этого прекрасного, несмотря на несовершенства, мира, буквально парализует. Особенно тяжелы переживания неотвратимости конца в юношеском возрасте. Возникает вопрос: зачем? Зачем мне дана эта жизнь, если она закончится? Зачем я живу, радуюсь и страдаю, люблю и ненавижу, тружусь, чего-то добиваюсь, если концом будет смерть, то есть полное небытие? Земля, солнце, голубое небо, люди, любимые мною и любящие меня, птицы, бабочки, цветы, деревья - все это останется, а меня не будет, я всего этого не буду видеть, слышать, чувствовать... Какая страшная насмешка: дать мне радость жизни, чтобы потом отнять ее навсегда. Зачем?
Поиски земного, рационального ответа на этот вопрос заводят в тупик: ответа нет. И тогда наступает отчаяние. Со временем острота первого переживания неотвратимости собственной смерти притупляется. Жизнь, несмотря на свой неизбежный конец, продолжается и ежедневно ставит перед молодым человеком свои вопросы, ответы на которые сама же и подсказывает, и размышления о смерти уходят на второй план сознания, если вообще остаются в нем. Но время от времени смерть властно вторгается в наш быт, напоминая о себе кончиной родных и близких, вызывая в душе горечь вечной разлуки, слезы жалости об умершем и... о самом себе - ведь и нам когда-нибудь придется лечь в такой же гроб. И если смерть - конец всего, в том числе и конец всякого смысла, то зачем же существует жизнь, по крайней мере жизнь мыслящая? И в душе невольно рождаются переживания, с такой страстной безысходностью выраженные великим Пушкиным:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?
Все попытки философов-материалистов объяснить смысл человеческой жизни неизбежно заходят в тупик бесконечного небытия, в черную бездну окончательного и всеобщего исчезновения. Но бессилие атеистов найти ответ на вопрос о смысле жизни вовсе не означает, что его - ответа - не существует. Такой ответ дает христианство. Он состоит в том, что смерти... нет! Бог создал этот мир не для бессмысленного чередования в нем рождений и смертей, и человек призван к жизни вовсе не для бесконечной, а значит, бессмысленной борьбы за свое существование в среде себе подобных, - борьбы, полной страданий, единственным бесспорным итогом которой является все та же смерть.
Жизнь человеку была дана для сопричастности Божественной жизни, он должен был войти в сотворенный мир как царь и священник и, свободно согласуя свою волю с волей Творца, в порыве любви вручить Ему всю вселенную, соединенную в его человеческом естестве. На этом пути смерти нет онтологически, в его конце не черная пропасть небытия, но Сам Бог, Который в ответ дал бы человеку то, что Сам имеет по естеству - бессмертие в единственном и точном значении этого слова.
Иначе говоря, первый человек, Адам, не был создан ни бессмертным, ни смертным. Находясь в непрестанном общении с Богом, пребывая в послушании Его воле, он под действием благодати мог настолько измениться, что смерть потеряла бы саму возможность подступиться к нему. Но...
"Воскрес Христос, - и водворяется жизнь; воскрес Христос, - и мертвого ни одного нет во гробе". Эти слова святителя Иоанна Златоуста, звучащие в пасхальную ночь в каждом православном храме, как нельзя лучше передают и суть наступающего праздника, и существо нашей православной веры: Христос, воскресший из мертвых, победил смерть и даровал жизнь всем верующим в Него. С воскресением Христа смерть потеряла свою силу, и каждый из нас получил возможность вечной жизни - в царстве Божием и славе Его.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
- отвечал великому русскому поэту его современник, великий русский пастырь и богослов митрополит Московский Филарет. Человек выбрал иной, как ему казалось, более простой и легкий путь к обожению. Поверив обещанию диавола, что стать равным Богу можно без труда, всего лишь вкусив запретный плод, человек нарушил волю Божию. Как неизбежное следствие в мир, и в человеческую жизнь вошла смерть: "Прах ты и в прах возвратишься", - сказал Господь Адаму (Быт. 3, 19).
Но торжество смерти не могло быть вечным, ибо "Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно, и нет пагубного яда, нет и царства ада на земле" (Прем. 1, 13-14).
Для того чтобы победить смерть, человек должен бы припасть к источнику жизни - Богу, от Которого он столь неразумно отпал. Вся религиозная история человечества от Адама до Христа есть непрерывная попытка восстановить утраченное единство с Богом. Попытка - увы! - тщетная. Своими руками человек воздвиг между собой и своим Творцом такую прочную стену греха, что разрушить ее сам, собственными силами уже не мог. Для этого должен был прийти в мир другой Человек, во всем подобный нам, кроме греха. Таким человеком стал Иисус Христос. Сын Божий принял на Себя наше естество, чтобы освятить и обожить его. Он Своими крестными страданиями искупил грех Адама, а Своей смертью победил саму смерть - "смертью смерть поправ". Доказательством этой победы, которую еще никто не смог объяснить иначе, чем Евангелие, является воскресение Христа.
Христос вновь дает всем людям великую надежду, а христианам - несомненную уверенность в торжестве вечной жизни. Перед лицом физической смерти христиане уже не впадают в отчаяние. Они знают, что смерть - это рождение в новую, лучшую жизнь, начало иного, вечного бытия, в котором нет болезней, печали, воздыхания.
Но, может быть, Царство Небесное - всего лишь красивая сказка о лучшем, но никогда недостижимом будущем, и с момента смерти нашего тела для нас лично все кончается?
Для верующего человека невозможна даже сама постановка такого вопроса. Хотя, к стыду верующих, скажу, что и среди них есть сомневающиеся в существовании вечной жизни и всеобщем воскресении. Впрочем, таких людей верующими, во всяком случае, верующими христианами, назвать нельзя. Это о них говорил апостол Павел: "Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша" (1 Кор. 15, 12-14). Вера таких людей тщетна, то есть пуста, бессмысленна.
Ну а все же, кто-нибудь сам заглядывал туда? Кто-нибудь может рассказать об этом? Да. И видели, и рассказывали, насколько вообще можно передать человеческим языком тайны ангельского мира. Наиболее убедительный и близкий пример для христианина - тот же апостол Павел. Вот его свидетельство: "Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю - в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать" (2 Кор. 12, 2-4). Тайны загробной жизни были открыты многим христианским подвижникам, о чем свидетельствуют и они сами, и их современники. Да и наша сегодняшняя жизнь дает нам множество примеров не только посмертного существования души, но и взаимодействия, контактов между умершими и ныне здравствующими людьми - было бы только наше желание эти примеры видеть, слышать и понимать.
... А умереть нам все равно не удастся.