Беда прокралась в семью Юриса Петерсона нежданно-негаданно.
И дом был полной чашей. И любящая жена рядом. У Юриса - отличная специальность: он патентовед. Когда-то даже окончил государственные курсы в Москве. Первые признаки грядущих трудностей появились 14 лет назад, с рождением сына-первенца. Вскоре родители заметили, что ребенок далеко не все может есть. Его организм отрицательно реагировал на любые продукты с содержанием пшеницы, ржи, ячменя. У мальчика был недостаточный вес, он плохо себя чувствовал. Врачи поставили диагноз - целиакия.
Придумала же природа такую изощренную болезнь! Можешь питаться чем угодно, но если съешь, например, булочку, то станет плохо и придется долго лечиться. И вообще любой мучной продукт - настоящая отрава.
Жить с таким недугом можно. Просто - диета особая. Но легко сказать "просто". На деле вечная диета - это трудное испытание. Проблема в том, что приходится отказывать себе в самых элементарных продуктах. Обычные булочки, печенье, лапша, хлеб - да мало ли где еще есть "запрещенные" составляющие - настоящий яд для больного целиакией. Макароны, например, могут быть только специальные, в несколько раз дороже обычных - без содержания "отравы".
Когда рядом - любящая мать, трудности легче преодолеваются. Молодые супруги мечтали о большой семье. И вслед за первенцем появились один за другим мальчики. Последней - пятой - родилась дочка. Природный парадокс не пощадил ни одного ребенка. Все они в итоге оказались поражены целиакией.
Это было уже совсем нелегко - содержать и по-особому кормить пятерых больных детей. Но настоящая беда обрушилась на семью в 1994 году. Жена Юриса утонула.
Что может быть страшнее гибели любимого человека? Но жить надо - ради пятерых малышей...
Потеряв жену, бравшую на себя основную тяжесть ухода за больными детьми, Юрис познал истинные тяготы. Пришлось осваивать все женские домашние дела. Попробовал детей в садик водить.
- А там воспитатели не понимают до конца, насколько серьезный недуг у малышей, - говорит Юрис. - "Ну что ты, не такой, как все? - говорят им. - Съешь кусочек хлеба". Дети знают, что нельзя, но стесняются, слушаются взрослых. Потом приходится расплачиваться за их слабость и непонимание воспитателей...
Попробовал младшую, Агнесс, отдать в детский дом - самому-то не справиться. Когда мать погибла, ей было всего полтора месяца. Через полгода отец заметил, что дочурка перестала его узнавать. Забрал домой.
А тут и на самого обрушились недуги. Болезнь сосудов осложнила жизнь донельзя - каждый год должен ложиться на операцию. Сосуды "забиваются", и может произойти закупорка. Дали инвалидность второй группы. Да что толку с нее - на пособие большую семью не прокормишь. Уход за детьми требует большого напряжения сил. Правда, сейчас приходится ухаживать за четверыми - старший уже достаточно большой, учится в полиграфической школе. А отцу пришлось уйти с любимой работы.
Приходится перебиваться кое-как.
- Никому в своей стране я, латыш с инвалидностью и такой семьей, не нужен,- говорит Юрис. - Я - дипломированный патентовед, но никто не хочет давать работу на дом. На каждого ребенка получаю пособие по 35 латов - это примерно 50 долларов. Много на них не купишь. Ведь те же макароны для нормальных людей стоят по 30 сантимов за 250 граммов, а для больных целиакией - 1 лат 30 сантимов...
Но, может быть, этот недуг все-таки можно исцелить? Один из лучших специалистов в области изучения целиакии, доктор медицинских наук вильнюсец Вайдас Урбонас развеял надежду: недуг, к сожалению, не подлежит излечению. Это болезнь иммунной системы, она может передаваться по наследству. Ее симптомы - недостаток веса, малокровие, частый и обильный стул. Недуг детей Юриса - навсегда. Одно время ему помогали родственники жены. Но когда он, а за ним еще двое детей заболели в этих тяжких условиях еще и туберкулезом, то большая семья осталась в одиночестве. Он мог бы устроить свою жизнь, отдав детей в детский дом, однако не хочет лишать их отца.
Есть у него мечта: найти подругу жизни, которая могла бы стать и мамой для его малышей. Юрис категорически не согласен расстаться ни с одним из своих детей. Но пока Петерсону звонят лишь знакомые да сочувствующие люди. И все же он надеется, что однажды в квартире раздастся тот самый заветный звонок.