Нет, я, разумеется, не против того, чтобы у нас у всех были определенные права и чтобы они не попирались. Но не отодвигаем ли мы при этом на второй, на дальний план свои обязанности? Перед самими собой, перед близкими, перед страной и обществом? Когда в России появился институт уполномоченного по правам человека, мы почувствовали себя еще ближе приобщенными к некоей высшей цивилизации: наконец-то! Но если бы одновременно (а лучше бы и раньше) у нас появился некий "уполномоченный по обязанностям" человека... Однако по части этого института мы, увы, не преуспели, образование здесь у нас едва ли не детсадовское.
Мы говорим и думаем о наших правах как о чем-то самодовлеющем, решительно приоритетном. Между тем это далеко не так. Права - вторичны. Первичны - обязанности. Не будет забвения обязанностей одними - у других не возникнет необходимости отстаивать права. Равновесие общества держится как раз на балансе этих двух составляющих. Чем более мы разгружаем одну чашу весов (в данном случае - обязанностей), тем ниже опускается вторая (права). Сегодня вторая чаша, можно сказать, достигла дна. Имя ему - терроризм.
Логика его возникновения как раз в стремлении любыми путями утвердить свое право. Не подействовало слово - попробую кулаком. Бессилен кулак - есть более весомый аргумент. Нож не помог - найдется пуля. И так далее. В заложниках больные, старики, дети. Уже стреляют им в спины. Уже - Беслан... Правозащитники спешат возразить: борьба борьбе рознь (имеется в виду борьба за права). Это, мол, варварство, а мы боремся цивилизованно. Да, но я имею в виду не форму борьбы, а сам провозглашаемый принцип: борьба за свои права - это начало начал, преимущественный признак зрелости демократии. Но у всех ли этот принцип обряжен в белоснежную манишку? И так ли уж случайно, что иные "цивилизованные" правозащитники симпатизируют и уж никак не предъявляют обвинений своим идейным товарищам, одетым в камуфляж?
Еще задолго до того, как слово "террор" и его производные наполнились страшным содержанием, мы легко пользовались им в быту, не задумываясь над истинным смыслом. Ребенок бросается на землю, орет, колотит ногами - и добивается своего. Мы говорили: "Прямо террорист какой-то". И чуть ли не восхищались его настойчивостью. Мы были далеки при этом от понимания того, что, уступая, по сути, поощряли в нем протест и своеволие. А в ребенке крепло ответное убеждение: имею право. Моя воля.
Вспомним наше недавнее умиление футбольными болельщиками, их экспрессивной преданностью своей команде. Если случались какие-то инциденты, мы были снисходительны: в конце концов имеют же они право выразить свою "любовь". И так было не только у нас, но и в "цивилизованной" Европе - в Германии, в Англии... Пример этот, разумеется, к терроризму отношения не имеет, но весьма ярко показывает, в какие уродливые формы может выливаться абсолютизация человеком его права на что бы то ни было и оттеснение первичного - обязанности, долга, уважения и любви к ближнему...
Алгоритмы нашего века - "Бери от жизни все!" - звучат ли призывом не дать себе засохнуть с помощью кока-колы или почувствовать мужчиной, опростав бутылку водки "Флагман" (название-то какое!). Они ласкают слух полухамской, разнузданной интонацией телевизионной или радиорекламы, обсуждают всерьез "литературу" Юза Алешковского или устную речь его коллеги по мату Филиппа Киркорова. Все это имеет общую корневую систему: систему, утверждающую даже не столько право сильного, сколько право (простите за невольный каламбур) добиваться права с помощью силы. А уже что вырастет на том древе познания зла - подкованный ли башмак или бейсбольная бита скинхеда, черная ли маска террориста или нечто внешне безобидное, вроде перечисленного выше, - Бог весть.
С правами вроде ясно - какие, кому, в каком объеме и т.п. Есть тьма деклараций, резолюций, конвенций. Одна Французская революция чего стоит! Такое впечатление, что люди только и озабочены тем, чтобы дать (или взять) себе как можно больше прав. Так что поле для борьбы поистине необозримое. Борцам за права безработица не грозит.
А теперь - другая чаша весов. Обязанности. Людям православной веры тут и объяснять нечего: есть Евангелия, есть Деяния и Послания апостолов, в Ветхом Завете много поучительного - чего больше? Для всех же без исключения существуют общепринятые, традиционные нормы человеческого поведения, мораль, обычаи. Все они, к слову, меньше говорят о правах и больше - об обязанностях.
Но если мы не приведем в равновесие чаши весов, нас ждут куда большие искушения и в конечном счете новые трагедии.