Кажется, вновь возрождается читательский интерес к поэзии. Поэты исходят обычно из глубоко личных ощущений, предчувствий, интуиций. Но на этом пути порой встречаются яркие озарения, в отдельных, казалось бы, случайных строчках открывается новое восприятие мира. Были же такие времена в России, когда лирическая поэзия раньше и полнее прозы выражала своеобразие времени. А что сегодня?
Сегодня поэты ощущают себя "на огненном ветру свободы" (Роман Солнцев). Они уверены, что "не бывает щадящих времен" (Лариса Миллер). Когда-то Александр Кушнер написал: "Но думать было бы абсурдно, что были легче времена. А хоть и были, мы - не дети, и мы рассчитаны на эти; не мы - тогда никто на свете их не снесет. О, ночь без сна!" Дыхание времени ощутимо и в лирике Владимира Леоновича, стремящегося вслушаться в бескрайнее многоголосие России, передать его разнообразие и богатство.
Среди претендентов - Елена Шварц - представительница петербургской поэтической школы - одной из сильнейших в современной лирике. В стихах Шварц - строгость классических традиций, обилие культурных ассоциаций, выверенность формы и - скрытая душевная боль. В "Поминальной свече" она пишет: "я так люблю огонь", но в конце горестно признается: "Ты хочешь, может быть, шепнуть словцо мне светом, трепещет огонек, но только тьма во мне".
Перелистывая поэтические книги, оценивая их достоинства и недостатки, понимаешь, как трудно выделить одно бесспорное имя... Впрочем, может быть, это имя Бориса Заходера, представленного по разделу произведений для детей и юношества? Первые его книжки для детей вышли почти полвека назад, ему сейчас за 80. Для многих поколений он - "обыкновенный классик", автор многих "веселых стихов", пересказов и переводов. Это он познакомил детей с милым медвежонком Винни-Пухом.
Трудно сразу выделить бесспорного лидера и среди прозаиков, здесь представлены романы Владимира Маканина "Андеграунд, или Герой нашего времени" и Анатолия Кима "Сбор грибов под музыку Баха", а также повесть Людмилы Улицкой "Веселые похороны". Очень разные произведения по своей жанровой природе: роман "Андеграунд" внешне вполне бытовой, но сквозь вязкую житейскую прозу в нем просвечивает бытийное начало жизни. Роман Кима - мистерия; по его страницам гуляют космические ветры. Ким и в прежних своих книгах воспринимал земную жизнь как странную, заблудшую часть вселенского существования. Его не останавливают общепринятые понятия времени и пространства, он склонен соединять постулаты разных религий - восточных и западных...
И, наконец, повесть Людмилы Улицкой - добротная традиционная проза с аккуратно выписанными характерами и острым сюжетом. Действие происходит в Нью-Йорке, в богемной еврейской компании. Герои собираются в убогой мастерской художника Алика - человека весьма одаренного и веселого, который медленно угасает от неизвестной болезни. Финал, правда, экстравагантен: на поминках дочь Алика включает магнитофон, и покойник произносит озорную речь, записанную за несколько дней до кончины. Такой почти одесский юмор, ничего в этом кощунственного нет - напрасно Виктор Астафьев "наезжал" на повесть: она мало чем выделяется из общего потока.
Интересно еще вот что: главные герои трех книг - люди творческих профессий. Писатель в романе Маканина, музыкант у Кима, художник в повести Улицкой. Что бы это значило? Дело в том, что об общественной атмосфере можно судить по самочувствию творческих людей. Главный герой "Андеграунда" - прозаик Петрович, который принципиально не хочет печатать свои повести. Его молчание было объяснимо в 70-80-е годы, а в 90-е мог бы и публиковаться. Ему это и предлагают, но Петрович не хочет: он сразу почувствовал, что на смену советским лицемерам явились торгаши и циники, назвавшие себя демократами. Петрович отворачивается от них и не хочет преодолевать свою немоту, он предпочитает работать сторожем в большом общежитии. В романе образ общежития - символ нашего общего жития... Немота героя - форма протеста против ненормальной общественной атмосферы. Но вот перед нами большой опубликованный роман, и написан он, условно говоря, тем же самым Петровичем, да и повествование идет от первого лица некая надежда на преодоление немоты.
...Тяжкая судьба выпала гениальному мальчику-музыканту Тандзи из романа Кима. Его отец ради своей карьеры отвез трехлетнего сына для воспитания в дом своего знакомого пианиста сэра Эйбрахамса в Лондон. Мальчик проявил свои необыкновенные способности в музыке. Учитель скоро понял, что имеет дело с вундеркиндом, и стал заниматься с ним по десять часов в день. Кончилось тем, что мальчик "переиграл руки" и не смог больше музицировать. Знал ли об этой опасности сэр Эйбрахамс? Знал. Ему просто не хватило любви. Эпиграф романа Кима: "Жить стоило только ради любви".
Для Кима существует единственная сфера, связующая человека и Вселенную. Это Музыка и Слово, которые - Анатолий Ким убежден в этом - не сочиняются, не произносятся по нашему усмотрению, а передаются из надзвездных сфер через людей, которых называют вестниками иных миров.
Так преодолевается немота, и на миг открывается истина. И в этом, может быть, подлинное призвание и смысл настоящей литературы.