...Единственного сына Веры Николаевны Некрасовой, которого она растила одна, призвали на службу в канун первой чеченской войны. Вместе с другими новобранцами он был брошен в самое пекло и убит. Однако мать об этом известить "забыли", и ей пришлось несколько месяцев наводить справки, пока она наконец с помощью Тюменского отделения Комитета солдатских матерей России не узнала горькую правду. В неразберихе войны ей пришлось самой искать сына среди множества неопознанных тел, которые и сегодня еще лежат с той войны во "всероссийском (ростовском) морге". Из-за чудовищной халатности чиновников Министерства обороны ей пришлось немало помучиться, прежде чем она наконец нашла своего Диму, уже похороненного под чужим именем другой матерью...
Такая вот трагическая, но, увы, не единственная история. Ее результат - эксгумация, двойные похороны, тяжелейшая, душевная травма родителей обоих ребят.
Во всем этом предстояло разобраться суду, на компетентность и справедливость которого рассчитывала Вера Николаевна, предъявившая иск о возмещении ей морального вреда. Но зря надеялась: в общем-то простое и ясное дело было растянуто на такой долгий срок, что она 12 раз вынуждена была проделывать понапрасну неблизкий путь из Тюмени в Москву, чтобы каждый раз узнавать, что дело откладывается: то судье М.А. Болониной нездоровится, то она в отпуске (зачем же было посылать повестку?), то судебные заседатели не явились... А однажды, перепутав дату, вызвали Веру Николаевну (это из Тюмени-то!) вовсе не в тот день.
Зато решилось дело, как говорится, в один присест - в присутствии лишь одного присяжного заседателя. Судья попросту проигнорировала важный аргумент адвоката Альберта Сабитова, обратившего внимание суда на явный юридический казус: Чечня была признана зоной военного конфликта лишь через полтора месяца после гибели Дмитрия Тюрина, тогда как в его свидетельстве о смерти сказано, что он погиб в зоне боевых действий. Но каков же тогда был его статус и что он официально делал там, где погиб? Эти важные для выявления истины вопросы так и остались без ответа.
Представитель ответчика лейтенант Сергей Логинов, неоднократно игнорировавший приглашение в суд, на этот раз соизволил явиться, но лишь для того, чтобы формально заявить, что "Министерство обороны тут ни при чем", произнести загадочную фразу: "Вред должен компенсировать тот, кто выпустил снаряд в интересующую нас БМП" - и вынести свое "резюме": "Отсутствие вины исключает ответственность". Как справедливо заметила юрист фонда "Право матери" Анна Валагина, возмещение морального вреда можно смело взыскивать уже за то, что, говоря о матери погибшего солдата, представитель ответчика даже не дал себе труда запомнить, как ее зовут, и перепутал фамилию сына. Впрочем, о деликатности тут вообще говорить не приходится: когда речь зашла о том, что матери пришлось самой искать тело своего мальчика и за десять дней пересмотреть для этого 374 трупа, судья бесцеремонно прервала: "А есть ли у вас доказательства, что все десять дней своего пребывания в Ростове-на-Дону истица, зайдя в морг, из него не выходила, а только и делала, что смотрела трупы?" И ее тут же поддержал представитель ответчика: "Сколько трупов она пересмотрела - ее дело, так как это выходит за рамки закона. Лично я не считаю, что здесь было что-то нарушено..."
Итак, пресненский межмуниципальный суд в иске солдатской матери отказал. Однако фонд "Право матери" не намерен сдаваться на милость "победителя". Женщины тут работают упорные и совестливые - интересы солдатских матерей ставят превыше всего и отстаивают их всеми имеющимися у них средствами. "Что будете делать?" - спросила я председателя фонда Веронику Александровну Марченко. "Подавать кассационную жалобу в суд второй инстанции. Пепел сгоревшего в БМП Димы Тюрина стучит в сердце и не позволяет поступить иначе".