Промозглым мартовским днем журналисты Николай Мамулашвили, Юрий Архипов, Лев Зельцер и Николай
Промозглым мартовским днем журналисты Николай Мамулашвили, Юрий Архипов, Лев Зельцер и Николай Загнойко возвращались домой после интервью с министром внутренних дел непризнанной Республики Ичкерия Казбеком Махашевым. День был тяжелый, все очень устали. До дома оставалось ехать пять минут, когда водитель Руслан вдруг остановил машину. Он вышел из "семерки", поковырялся в багажнике и через несколько секунд вернулся. "Что случилось?" - спросил Руслана кто-то из ребят. "Думал, что-то с покрышкой. Показалось".
"Что за ерунда!" - подумал Коля. Поведение водителя было странным, но он устал, да и думать об этом не хотелось. Скоро дом, отдых и ужин, а уже через семь дней закончится эта командировка и он вернется в Тбилиси. Через секунду "семерку" Руслана обогнали белые "Жигули". Визг тормозов - и "шестерка" перекрыла журналистам дорогу. Вторая легковушка стукнула машину Руслана в задний бампер. "Приехали", - подумал Коля.
Шесть человек в камуфляже и масках выскочили из автомобилей и открыли огонь из автоматов. Они бегали вокруг машины Руслана. Кто-то кричал, что это проверка документов, кто-то - что это захват. Водитель что-то кричал в ответ по-чеченски, какой-то здоровяк вытащил из машины Зельцера, с заднего сиденья бандиты вытолкали Архипова и Загнойко. Всех распихали по машинам. А Коля так и остался сидеть в Руслановой "семерке". Про него, похоже, забыли.
Двери распахнуты настежь. Бандиты при делах. На размышление - доли секунды: а что если рвануть в сторону скверика?
Пока Коля гадал, бежать или нет, один из бандитов заглянул в машину, но журналиста не заметил, маска закрывала обзор. "Слушай, а мне-то что делать?" - почему-то спросил его Коля. Бандит опешил. Через секунду опомнившийся чеченец приставил ко лбу Мамулашвили пистолет. "Заряжен, заряжен!" - заорал он истерически. Глупо улыбаясь, Коля поднял руки вверх и сказал: "Знаю, что заряжен". В общем, все вели себя как двоечники. Только пули и автоматы были настоящие.
Их везли куда-то на двух машинах. Колю бросили на заднее сиденье с Юрой. Они могли только толкаться коленями и локтями. Бандиты врубили российскую попсу. Ребята хорошо помнят, как во всю мощь пела Ирина Аллегрова. Коля снова толкнул Юру коленом. Нет ответа. Толкнул локтем. Молчит. Неужели умер от разрыва сердца? Нет. Коля понял, что сосед спит. Спит... Бывает такое... Защитная реакция. Только так организм мог справиться со стрессом, и Юра спал.
Через полчаса машины въехали в лес и остановились. Журналистов вытащили наружу. Старший группы захвата начал изучать документы: "Ар-хи-пов Юрий Ле-о-ни-до-вич..." Чтение давалось ему с большим трудом. "Наркоман?" - "Нет". - "Значит, алкоголик". - "Да нет же!" - "А почему глаза такие красные?.. Ни-ко-лай И-ва-но-вич Заг-ной-ко... Смешная фамилия. Хохол? Дальше, Ма-му-ла-шви-ли... Да ты грузин! Земляк! Как ты попал-то сюда? А Шеварднадзе не обидится? А плевать на Шеварднадзе! Зель-цер Лев Мар-ко-вич... Зельцер? Он что, еврей? Да я ему прям сейчас башку отстрелю!"
"Вот и конец", - подумал Коля.
Коля Мамулашвили - собкор "Радио России" в горячих точках. Искрометный рассказчик и стиляга. Каждый раз, собираясь в Чечню, он говорил себе, что этот раз последний. "Теперь уже точно последний", - пообещал Коля родным перед этой роковой поездкой. Юра Архипов - второй корреспондент группы "Радио Россия". Симпатичный, юморной, русые волосы зачесывает на манер Чака Норриса. В Москве его ждут жена и двое детей. Лев Зельцер - самый молодой в группе, ему 25. Отличный компьютерщик и электронщик. Немного заикается. У Левки фигура подростка, аппарат спутниковой связи чуть ли не больше его самого, теперь, грязный и обросший, Зельцер с этой бандурой на коленях сам похож на чеченца с ружьем. Николай Иванович Загнойко - журналист ИТАР-ТАСС, самый взрослый и мудрый, авторитет в команде.
Ребята были чуть ли не единственной группой журналистов, которая осталась в Чечне. Почти все каналы отозвали корреспондентов из республики, после того как в плен захватили журналистов ОРТ Рому Перевезенцева и Славу Тибелиуса, а сразу после этого - итальянца Мауро Галигани. После интервью с Махашевым ребята долго совещались, что делать. Министр внутренних дел говорил только о похищениях. Управы на боевиков не было. На рыночном прилавке рядом с ценой на картофель можно было увидеть объявление: "Имеется пять пленников, отдам по рыночной цене".
Мамулашвили передал репортаж и интервью с Махашевым в Москву. Редактор был в восторге: "Молодцы, только не высовывайтесь, а то, не дай бог, похитят". "Еще накаркает", - подумал Коля.
Пока Мамулашвили звонил по спутнику в Москву, к машине подходил какой-то хромой оборванец, предлагал сенсационные темы, а сам все рассматривал журналистов и вопросы глупые задавал: "А у вас есть оружие? А что вы думаете о ситуации в Чечне?" "Странный какой-то", - подумал Юрка.
Посовещавшись, ребята все-таки решили остаться. Билеты уже были куплены, менять их не хотелось. Да и платили по 100 долларов в день, они назывались не "суточные", а "военные", коллеги на эти "военные" деньги машины покупали. Подумаешь, семь дней потерпеть осталось.
Бандиты называли журналистов не по именам и не по фамилиям, а просто: грузин, хохол, еврей и курносый (русский, значит). А ребята за глаза называли своих похитителей "наши друзья". Когда охранники вдруг угостили ребят домашним хлебом, Юрка сразу сказал: "Ребята, они преломили хлеб, они нас не расстреляют!" Заложники часто пытаются оправдать своих захватчиков, старательно ищут что-то человеческое. Коля только махнул рукой: "Сегодня преломили, завтра расстреляют".
Машины подвезли ребят к какому-то дому. Всем завязали глаза и по одному спустили в подвал. "Слышь, грузин, не считай ступеньки, тебе это не поможет!" Но Коля все-таки сосчитал: в подвал вели 18 высоких ступенек. Значит, они глубоко под землей. Мамулашвили ввели последним. "Вот и Коля", - пытаясь улыбнуться, грустно сказал Левка.
"Жрать принесем завтра. Говорите шепотом", - бандит оставил ребятам пачку сигарет и ушел. В подвале было холодно. Одна раскладушка, два стула, вода в ведре и пустое ведро для всех - по нужде сходить. "Надо налить немного воды в парашу", - сказал Иваныч. "Иваныч, ты что, в тюрьме сидел?" Первая шутка в повале удалась.
Человек может приспособиться к любым условиям: может пить только воду, есть один хлеб и спать сидя по три часа в сутки. Всему этому ребята быстро обучились. А еще они научились беззвучно смеяться и пользоваться парашей. Туалетную бумагу им заменила фольга из-под пустых сигаретных пачек. Утром им приносили ведро воды, кирпич полусырого, похожего на пластилин черного хлеба и банку килек в томате. Воды, почти всегда протухшей, не хватало, но ребята экономили и пытались как-то "держаться": причесывались, завязывали по утрам шнурки на ботинках. По мере сил поддерживали чистоту, подбирали окурки. Старались все время разговаривать.
Это случилось через месяц. "Давай, хохол, собирайся, ты едешь с нами!" У Юрки резко скакнуло давление, Левка начал заикаться так, что слов было уже не разобрать: "Все б-б-б-будет хорошо, Юр". Пять минут Коля расшнуровывал и зашнуровывал некогда крутые замшевые ботинки. Прошло какое-то время. Через полчаса ребята снова смогли разговаривать. "Слушай, земляк, а куда нашего Иваныча отвели?" - спросил Коля у охранника. "Не знаю, мужики, мое дело - охранять".
Иваныча ребята зовут по отчеству. Но не потому, что он старше всех (ему под 50), а потому, что гораздо мудрее. Он первоклассный журналист, настоящий профи, да и вообще хороший мужик. Его седина и чувство юмора нравятся женщинам всех возрастов. Коля Мамулашвили умер бы без него в плену. Левка и Юрка часами молчали, а с балагуром Колей всегда перешучивался Иваныч. Время шло, Загнойко все не возвращался. Все молчали. Коля продолжал выщипывать бороду. За два месяца плена волосок за волоском он выщипал ее почти всю. Нервы...
Иваныча привезли назад через пару часов. Ребята обнимали и трясли его, радовались как безумные. "Меня долго возили по горам, потом вытащили из машины и сказали звонить в Москву", - рассказал он. "Скажешь хоть одно лишнее слово - отправишься на тот свет", - предупредили "наши друзья". "Позвонил шефу, говорил по бумажке. Когда шеф начал задавать вопросы, меня затолкали в машину, и привет".
Прошло еще несколько дней, и вот их снова куда-то везут, теперь уже всех вместе. "Батюшки, братцы, да это же настоящий "Шератон"! У стены аж две кровати, да еще с подушками, наволочками, простынями и одеялами! Да и кормят на новом месте три раза в день, по часам, как в пансионате! Макароны, сосиски, хлеб, иногда масло. Сверху слышны голоса. "Раз кормят, значит, не расстреляют, - думали ребята. - А может, расстреляют?.."
Как-то утром человек в милицейских штанах принес лепешки, поставил их на стол и снял маску. Ребята тут же отвернулись. "Вы че, мужики"? - спросил он с недоумением. "Ты, друг, не обижайся, но мы не хотим видеть твое лицо, мы жить хотим", - спокойно сказал ему Иваныч. "Да надоела мне эта маска! Да и не бандит я, поворачивайтесь, мужики, - настаивал он. - Я хозяин этого дома, меня зовут Ахмад, ешьте, не стесняйтесь". И ушел. "Еще "ч-ч-чувствуйте себя как дома" сказать забыл", - пошутил Левка.
Потом Ахмад принес им чистые носки и телевизор. Ребята облепили старенький "Рубин". По всем каналам каждый день говорили о них. Ими начинались и заканчивались все новостные передачи. Теперь они точно знали: их ищут, их пытаются спасти.
Но время шло, а они все еще сидели в подвале. Ахмад все так же приходил три раза в день, но еды стало гораздо меньше: только хлеб, чай и картошка.
"Извините, ребята, мне больше нечем вас кормить, в доме больше ничего нет, не то что вам - семье жрать нечего! Вы еще обходитесь макаронами, а охранники ваши жареную баранину требуют. Они обещали, что вы проведете у меня неделю, обещали денег на еду дать, но вы тут уже три недели, а денег нет!" - выпалил на одном дыхании Ахмад.
"У меня есть 10 тысяч рублей, во время обыска бандиты эту мелочь не нашли (до реформы 1998 года эта сумма была небольшой. - "Труд-7"). Мне они зачем? Бери, Ахмад. Хватит на несколько буханок хлеба", - сказал Коля. "У меня т-тоже 5 тысяч есть", - протянул затасканную купюру Левка. "Да вы что, ребята?" - опешил Ахмад, но деньги взял. И ушел, не поднимая глаз. "Кому рассказать: заложники скидываются на харчи террористам", - злобно хихикнул Юрка. Раньше заложники себе могилы рыли, теперь кушать покупают...
"Ну что, мужики, - сказал как-то утром Иваныч, - надо помочь "нашим друзьям". Пора Колю в Москву на переговоры посылать". "Почему Колю?" - возмутился Юрка. "Потому что горец, грузин, почти земляк". Решили голосовать. Иваныч и Левка голосовали "за", а Юрка "против". "Лучший друг называется!" - подумал Коля. "Ну к-к-как ты не понимаешь, даже если у К-коли в Москве ничего не получится, зато он спасется!" - твердил Левка. "Проехали", - сказал Иваныч.
Террористы в масках всегда приходили ночью. "Ты и ты, собирайтесь, пойдем со мной наверх", - указал вошедший на Юрку и Иваныча. Коля и Левка мысленно простились с ними: все ясно, началась "мочиловка". "Земляк, а куда везут наших?" - спросил Коля. "Человек из Москвы приехал". От радости у Коли подкосились ноги. Но почему им не завязали глаза? Еще через полчаса пришли за Колей и Левкой. "Глаза завязывать?" - спросил Коля. А про себя подумал: "Скажет "да", значит, все хорошо". "Да как хочешь", - ответил охранник.
Их привезли в другой дом, ввели в ярко освещенную комнату. "У нас только что брали интервью", - рассказал Иваныч. Террористы сфотографировали заложников: "Улыбайтесь!"
Значит, какие-то подвижки есть, значит, что-то происходит, думали ребята, когда услышали шум на улице. У дома остановился автобус, а в нем, как потом рассказал ребятам Ахмад, 40 головорезов в американском камуфляже с автоматами. "Операция у них важная, вас ищут", - улыбнулся Ахмад. "Вот они будут искать до второго пришествия, - сказал Юрка, - сам танцую, сам пою. Сами воруют, сами прячут, сами ищут".
"А вот интересно, расстреляют нас все-таки или нет", - у Коли начали сдавать нервы. Три месяца в ожидании расстрела. У кого хочешь сдадут. "Не расстреляют!" - начал успокаивать его Иваныч. "Спорим на ящик самого крутого пива?" - "Спорим". - "А кто проставится Иванычу, если Коля выиграет спор и нас расстреляют?" - спросил Левка. "Дурак ты, Левка", - засмеялся Юра.
Дурак, конечно, 25-летний дурачок, но мужественный. Случайно бандиты принесли со старыми газетами пару свежих. В одной из них была заметка о ребятах. Там говорилось, что, если журналистов не выкупят через три дня после выхода газеты, бандиты начнут убивать пленников по одному. Начнут с Льва Зельцера. Левка прочел заметку, молча сложил и выбросил.
Через четыре дня за ними пришли. Как всегда, ночью. Их было больше, чем обычно. "Собирайтесь, пробил ваш час", - торжественно объявил один из бандитов. "Земляк, вы нас на расстрел ведете?" - спросил Коля одного из чеченцев. "А ты что, боишься, грузин?" - "Конечно боюсь". - "Клянусь могилой отца, вас не расстреляют". Можно ли верить этим клятвам?
Их долго везли куда-то, потом долго вели по полю, потом уложили ничком на холодную землю. "Вот теперь точно конец, а еще клялся могилой отца!" - подумал Коля.
"Снимайте повязки, мужики, вставайте. Все, мужики, бывайте. Если что, приезжайте, гостями будете, никто вас не тронет!" - "Сыты по горло вашим гостеприимством", - буркнул Юрка. Слава богу, чеченец его не слышал.
Сейчас Левка работает в московской мэрии, Юрка занимается пиаром, Иваныч стал вице-губернатором Липецкой области, а Коля - политический обозреватель на "Радио России". Левка пару раз звонил Коле, с Юркой они как-то столкнулись в центре, Иваныч при делах. Они почти не видятся. Иваныч начал курить, а Коля бросил.