А посмотреть есть что. За последние годы в этих республиках, особенно в Литве, возникла целая плеяда талантливых режиссеров. В этом можно было убедиться, посмотрев спектакли Йонаса Вайткуса ("Мастер и Маргарита"), Эймунтаса Някрошюса ("Песнь Песней") Цезарюса Граужиниса ("Покушения" и "Арабская ночь") и Оскараса Коршуноваса ("Эдип-царь").
Кстати, первые три режиссера - выпускники русской театральной школы, последний - ученик Вайткуса. Впитав идеи Станиславского, Вахтангова, Мейерхольда, они стали применять их на своей национальной почве, и этот синтез двух культур дал необыкновенно интересные всходы. Им не помешали даже экономически сложные условия для работы. Оказалось, для того, чтобы творить чудеса на сцене, необязательно иметь много денег, достаточно иметь богатое режиссерское воображение, дар сочинительства и отлично тренированных артистов.
Ученик Андрея Гончарова Някрошюс не гонится за модой, не заискивает перед публикой, а вырабатывает свой самобытный язык. Он хорошо знает, что театру никогда не угнаться за кино и телевидением, а поэтому вся надежда только на талантливых артистов и образный ряд спектаклей. На этот раз он показал в Москве "Песнь песней" по мотивам Ветхого Завета.
После шекспировской трилогии, куда вошли "Гамлет", "Отелло", "Макбет", Някрошюс решил вернуться к первоистокам театра, берущим начало в древних мифах и церковных мистериях. Ему захотелось создать на сцене простую человеческую жизнь и проследить вместе со зрителями, как из этой обыденности рождается великая любовь. В этом спектакле нет драматургической канвы, но есть ток жизни, ее повседневный ритуал, связанный с трудом, праздниками, богатством и бедностью. И это завораживает получше иных закрученных сюжетов.
В отличие от московских театров, где большинство молодых актеров сидят на запасных скамьях (поэтому непонятно, зачем их так много выпускают театральные вузы), в Литве молодежи дается зеленая улица. Ученик Андрея Гончарова и Марка Захарова Цезарюс Граужинис, впервые показавший в Москве две постановки, работает с выпускниками своего курса. "Покушение" - так называется его камерный спектакль, где, как и у Някрошюса, прекрасно обходятся без декораций. На сцене висят два белых экрана и стоят пять стульев для исполнителей, разыгрывающих историю о девушке, которая из милого очаровательного ребенка превращается в хладнокровного убийцу. На самом деле героев мало волнует ее судьба, им просто хочется подискутировать, поупражняться в остроумии, поиграть словами. Я пыталась вспомнить подобного рода острые, дискуссионные спектакли на московской сцене, но так и не смогла.
Завершился "Балтийский дом" в Москве спектаклем Оскараса Коршуноваса "Эдип-царь", уже известного московской публике по весьма спорной постановке "Смерть Тарелкина" в театре "Et Cetera", за которую, говорят, он получил немыслимый гонорар. Молодежный театр был переполнен публикой, чуть ли не висевшей на люстре. Коршуновас понимал, что современную публику не возьмешь жуткой историей о том, как царь Эдип выколол себе глаза, узнав, что по неведению убил своего отца и женился на матери, ибо ей по телевизору ежевечерне показывают нечто пострашнее. Поэтому он решил повернуть колесо истории в будущее. И что же мы видим? В песочнице играют рахитичные дети с непомерно раздутыми, огромными головами или сросшимися туловищами, а в это время их отцы делят власть, предаются блуду, не замечая, что человечество вырождается. Это еще не апокалипсис, но до него уже рукой подать.
Такой парадоксальный ход событий в известной пьесе может показаться странным и даже абсурдным, но режиссеру необходимо было вызвать у публики эмоциональный шок, чтобы она поняла: раскаяние современного Эдипа не случайно. Он расплачивается не только за свои грехи, но и за грехи своих предков, изуродовавших природу до такой степени, что теперь женщины рождают чудовищ. Эту режиссерскую концепцию "на ура" приняли молодые зрители. Они долго не отпускали артистов со сцены и были благодарны литовцам, сумевшим выразить то, что тревожит сегодня наше Отечество.
Согласитесь, такая обратная связь дорого стоит. Следовательно, не зря "Балтийский дом" сделал главный акцент на литовских спектаклях, благодаря которым зрители поняли: бедный театр не тот, где нет богатых декораций и роскошных костюмов, а тот, где отсутствует интересная режиссерская мысль и актеры работают спустя рукава. В Москве таких бедных театров при всем их внешнем преуспеянии - хоть пруд пруди.