Проведенные в НИИ медицины труда исследования обернулись своеобразной сенсацией: оказалось, что заболеваемость медиков выше, чем у работающих в машиностроении, черной металлургии, строительной индустрии и даже на химическом производстве. Это при том, что, согласно опросу, 60 процентов врачей "выходят" из болезни самостоятельно, пренебрегая бюллетенем, чем искажают статистику. Как ни покажется неожиданным, но на поверку в медицине наибольшее средоточие профессиональных факторов риска.
В онкологии широко применяют химиотерапию как надежду на спасение многих больных. Но выяснилось, что при постоянном, "недозированном" контакте с предложенными препаратами их воздействию, уже не лечебному, подвержены сами медики. А коли так, то не следует удивляться, что при диспансерном обследовании у 90 процентов работников химиотерапевтических отделений обнаружены заболевания верхних дыхательных путей. У многих - болезни желудочно-кишечного тракта, аллергии, экземы, и - что наиболее жестоко по отношению к женщинам - скрытое под париками облысение.
Лекарственная болезнь знакома не только онкологам, использующим химиотерапию. Антибиотики, широко применяемые в других областях медицины, тоже обладают аллергическим и токсическим действием. Но то эмоциональное состояние, что испытывает онколог, постоянно находясь рядом со смертью, все же неведомо другим его коллегам. Общение с умирающими, с их родными, когда врач первым вынужден свести их с неминуемо надвигающимся горем, приводит к тому, что онколог со стажем часто становится человеком замкнутым, неконтактным, склонным к депрессии.
Может быть, у терапевта, работающего на своеобразном конвейере - на каждого пациента отведено нормой 12 минут, - более легкая судьба? Почти у половины стоящих в очереди заранее известный диагноз: грипп, катар верхних дыхательных путей, ангина. На этих больных, вероятно, и рассчитана предписанная норма. Но работа терапевта с ними монотонна, и аналитический (мыслительный) аппарат, профессиональный опыт, знания на это время автоматически отключаются. Аппаратура, которую сегодня использует терапевт, проста до примитивности и появилась, пожалуй, раньше, чем электрический гайковерт. Возникает еще и эмоциональное напряжение от калейдоскопического общения с пациентами, среди которых немало перевозбудившихся от ожидания своей очереди.
А сколь привычно-утомительна для терапевта "работа с документацией" - каждодневные упражнения в скорописи! Уже и журналисты поголовно вооружились диктофонами, а во врачебных кабинетах об этом чуде цивилизации пока и не помышляют...
Современную технику в наших условиях по-прежнему не удается поставить на службу терапевту. Даже автомобиль - персональный атрибут любого мало-мальски уважающего себя чиновника - фактически не предназначен для участкового врача. Впрочем, можно предположить, что медицинское руководство отказало участковому в механическом средстве передвижения, заботясь об его оздоровительной ходьбе по вызовам.
Однако продолжительное пребывание на воздухе не гарантирует стальной закалки, и среди врачей терапевты более всего страдают острыми формами заболеваний органов дыхания. Причина в том, что они первыми принимают на себя обрушившуюся на нас эпидемию. Уберечь их от вирусов могло бы кварцевое облучение врачебных кабинетов, но "в суматохе явлений" о нем как-то не принято вспоминать, да и при визитах на дом к "вирусоносителям" им не воспользуешься. И, стало быть, никто не застрахует участкового терапевта от так называемых профессиональных факторов риска. Как и от сердечно-сосудистых заболеваний, по которым врачи-терапевты среди коллег занимают второе место.
Первое - за хирургами. Пульс хирурга во время операции 100 - 115 ударов в минуту, в экстремальных ситуациях - 130 - 155! (У Гагарина в момент запуска пульс был 120.) Повышенные психоэмоциональные нагрузки, а порой и физические, когда, к примеру, нужно сделать искусственное дыхание, - причина того, что хирурги часто страдают ишемической болезнью сердца. Дотошные исследователи подсчитали: половина хирургов, чей возраст превзошел пятидесятилетнюю планку, умирают от инфаркта или сосудистых поражений центральной нервной системы. Но и сразу за официальным порогом молодости, уже в 35 - 40 лет, хирурга обычно начинают преследовать боли в области сердца, головные боли, он ощущает повышенную утомляемость. В результате - раздражительность, бессонница.
Кроме своих профессиональных заболеваний, хирурги подвержены и "побочным", которые они делят с анестезиологами. Ведь даже в современно оборудованных операционных загрязнение воздуха наркотическими газами, выдыхаемыми больным, находящимся под общей анестезией, превосходит предельный уровень. А многие ингаляционные анестетики - не что иное, как гепатотропные яды, которые разрушающе действуют на печень. Не случайно анестезиологи, как и хирурги, часто жалуются на головную боль и утомляемость, возникающие у них во время операции и отступающие лишь через несколько часов по ее окончании. Причем жалобы исходят и от молодых врачей.
Технические открытия последних десятилетий расширили зону риска и для хирурга. Сегодня успех ряда операций связан с тем, что они проводятся в барокамере. Хирург тоже находится в условиях повышенного барометрического давления.
Такой же палкой о двух концах стал и лазерный скальпель. Но - для врача, и ни в коей степени - для больного. Исходящее от лазера излучение болезненно воздействует на глаза, кожу и способно вызывать нежелательные изменения в организме.
Неужели в жизни медицинского персонала настолько все мрачно? Но странно, за рубежом продолжительность жизни медиков выше, чем у населения, не причастного к их жертвенной профессии. А как у нас? Почему-то наша всеведущая статистика об этом умалчивает...