Дом этот вырос на Берсеневской набережной в начале тридцатых. И выделялся он тогда на фоне старой трехэтажной Москвы так же, как сегодня выделяется на фоне нынешней глянцевой архитектуры. Собственно, он и призван был символизировать обреченность старой застройки Москвы.
На современников дом производил впечатление подавляющее: "Серая громада висела над переулочком, по утрам застилала солнце", - писал о нем Юрий Трифонов в своей повести "Дом на набережной", ставшей сегодня школьной классикой и давшей ему новое имя. И в этом "сером, громадном, наподобие целого города или даже целой страны" доме шла жизнь совсем другая, нежели за его пределами. В двадцатые годы вообще была популярна идея домов-коммун, обеспеченных всеми предприятиями быта или, как сказали бы сейчас, инфраструктурой в пределах комплекса зданий. Тем не менее Дом правительства - так его называли москвичи до середины семидесятых - должен был установить новые стандарты жизни советских граждан. Точнее, наиболее достойных из них на данном этапе коммунистического строительства. По большей части, это были видные партийные деятели. Бюрократический аппарат разрастался, и Москва уже не в состоянии была разместить всех госчиновников в подобающих условиях... В двадцать седьмом году принимается решение о строительстве нового дома СНК и ЦИК.
По первоначальному проекту семиэтажный дом на двести квартир предполагалось возвести в районе между Никитскими воротами и Кудринской площадью. Затем было назначено новое место - между Старым Ваганьковским переулком, Моховой и Рождественкой. В конце концов в середине того же года утверждается окончательный план: дом на 440 квартир на Берсеневской набережной с выходом на Всехсвятскую улицу, где раньше располагался Винно-Соляной двор. Местность эта имела зловещую репутацию и считалась проклятой. Зеленый островок (с уютным названием "Репинский скверик") в прошлом была не чем иным, как Болотной площадью. До середины восемнадцатого века здесь совершались казни, в 1775 году "на Болоте" отрубили голову Пугачеву. А под церковью Николая Угодника на Берсеневке и палатами думного дьяка Аверкия Кириллова, куда другой стороной выходил дом, обнаружили подвалы главного царского опричника Малюты Скуратова.
Однако советские строители в приметы не верили. Возглавил строительство Борис Михайлович Иофан, в то время подающий надежды молодой архитектор. В 24-м его уговорил вернуться из Италии председатель совнаркома Рыков.
Итак, летом двадцать восьмого года началось строительство дома будущего. Помимо семи жилых корпусов, в комплекс входили клуб, универсам и кинотеатр на 1600 мест, на тот момент самый большой в Европе. Также предусматривались прачечная, почта, столовая, сберкасса, детский сад и ясли. Стройка затягивалась, сметы постоянно росли. Первые жильцы въехали в новый дом весной тридцать первого. Именно ускорением стройки в приказном порядке официально объяснялось загадочное отсутствие в доме одиннадцатого подъезда: предназначенные для него квартиры якобы пришлось поделить между десятым и двенадцатым. Последним подъездом, считая от "Ударника", был двадцать пятый, последней квартирой - 505-я. Три внутренних двора, соединенных арочными проходами и хорошо охраняемых. Консьержи и лифтеры в подъездах. В квартирах обычно по три-четыре комнаты (но есть и по пять, и по шесть), а также - газ, отопление, холодильник и добротная казенная мебель. Правда, на сегодняшний взгляд, восьми-десятиметровые кухни могут показаться непропорционально маленькими для стометровых квартир. Но тогда приготовление пищи в домашних условиях считалось мещанским пережитком.
Таковы вкратце основные факты. Но Дом на Набережной всегда жил легендами. Старые жильцы дома по сей день ревностно следят за всеми публикациями в прессе и всегда готовы исправить мелкие неточности и опровергнуть небылицы. Говорят, например, что в несуществующем одиннадцатом подъезде, который имел-таки тайный выход, обитали сотрудники НКВД, что между квартирами имелись целые проходы, которые использовались для прослушки, а в некоторых - даже были специальные лифты с выходами в кладовках. Отдельные апартаменты якобы занимал Берия, а плоская крыша, по некоторым утверждениям, предназначалась для... гигантской статуи Ленина. С уверенностью можно сказать только то, что Берия никогда не жил в Доме правительства, а вот акустика в квартирах, по многочисленным свидетельствам жильцов, и правда весьма странная: в квартирах отгороженных от других вроде бы прочными стенами, отчетливо слышны негромкие разговоры соседей, причем даже с соседнего этажа.. Часть слухов нельзя опровергнуть просто потому, что генеральный план дома был строго засекречен. Даже сотрудники местного ДЭЗа уверяют, что точно не знают схемы расположения некоторых коммуникаций и иногда не могут ответить на вопрос, куда уходит та или иная труба. В 90-х при перестройке квартир их новыми владельцами за стенами обнаруживались ниши непонятного назначения.
Старожилы постоянно добавляют к мифологии дома все новые истории, основанные на якобы самых достоверных воспоминаниях. Например, что в скуратовских подвалах, оказавшихся под домом, дети в конце 30-х нашли иконы, много старых книг и скелеты в оковах. Часть историй носит откровенно мистический характер. Так, некоторые старики, живущие в доме с незапамятных времен, утверждают, что иногда по дворам разносился звук гармони тоскующего шахтера Стаханова. Недавно я услышал рассказ о подводной лодке "Щука", которая пришвартована у подземного причала под домом (туда есть вход с Москвы-реки). А года три назад бывший управдом якобы нашел письмо Иофана сыну, в котором он сетовал на недостроенную крышу. Ради осуществления воли покойного даже предлагалось соорудить еще несколько этажей и ресторан с видом на Кремль, а также подземный гараж на пятьсот машин. Жильцы дома засыпали различные инстанции письмами протеста и пока все по-прежнему.
Если заходить во двор со стороны Берсеневской набережной через арку, вы попадете в музей, посвященный истории дома. В нем можно найти список жильцов, репрессированных в тридцатые и конце сороковых годов. Всего более семисот имен, фамилии часто повторяются, как в перечне жертв теракта или списке погибших в авиакатастрофе: родственники репрессированных в лучшем случае просто выселялись из дома. В конце тридцатых в доме пустовало до трети квартир, и это при том, что в Москве был серьезный жилищный кризис.
На стене дома - целая галерея мемориальных досок - маршалы, конструкторы, писатели, но больше всего - старые коммунисты, партийные и комсомольские деятели. Для многих годы проживания в нем -1931-1938-й - стали последними годами жизни.
В начале 90-х, в период квартирной приватизации, жилье в доме пользовалось бешеным спросом у русских нуворишей. Центр Москвы был застроен в основном старыми домами. Там были большие коммуналки, которые, конечно, можно было выкупить и переделать под благопристойное жилье. Но грязные подъезды, соседи-алкоголики - куда денешься от них? А здесь - вид на Кремль, сплошные легенды, консъержи... Потом началось строительства элитного жилья с видом на что угодно. И спрос покупателей на квартиры в доме пошел вниз. Ведь, помимо вышеупомянутой слышимости и сравнительно маленьких кухонь, он "славился" еще и неистребимыми тараканами, которые свободно перемещались по всему пространству через мусоропроводы, расположенные прямо в квартирах, а также крысами, кишащими на всем пространстве от улицы Серафимовича до кондитерской фабрики... Плюс загрязненность воздуха, постоянные пробки вокруг, отсутствие подземного паркинга и недорогих продуктовых магазинов на километр в округе, службы быта и т.д. (Кстати, в 60-70-е годы квартиры в доме получали обычные москвичи, проживавшие в сносимых в округе кварталах.)
Сегодня в доме с историей квартиры выкупают под офисы фирмы. Селятся в нем разве что иностранцы - любители экзотики да разбогатевшие граждане из стран бывшего СССР, помнящие о былом статусе дома. Машины во дворах - весьма средние иномарки. Консъержи в подъездах - подрабатывающие пенсионеры. В бывшем спецбуфете открыт ресторан со столами, обитыми зеленым сукном, плакатами двадцатых годов на стенах и посудой с изображением советского герба. Доверчивые иностранные туристы верят, что именно здесь, "под сенью" портретов Ленина и Маркса, проводила вечера советская элита.