Чем же прогневала Натали своих коллег по теннису? А все дело в том, что в книге, выпущенной издательством "Плон", она решила рассказать о том, о чем не принято громко говорить среди теннисисток. Так, далеко не всем понравились ее размышления о лесбиянстве в женском теннисе. К моменту создания Всемирной теннисной ассоциации процент лесбиянок среди теннисисток, входивших в первую "десятку", был достаточно высок. Первая, "на кого стали указывать" пальцем, была знаменитая американка-теннисистка Билли Джин Кинг, которая "чаще появлялась на турнирах со своей подружкой, чем с мужем". Мартине Навратиловой удалось избежать нападок журналистов благодаря тому, что она сумела опередить их, сама поставив все точки над "i". В своей книге она призналась, что стала лесбиянкой, потому что не нравилась мужчинам. Меня крайне настораживает, продолжает далее Н. Тозья, отсутствие скромности, тот нездоровый интерес, который проявляется как к самим теннисисткам-лесбиянкам, так и к их партнершам. И в этом они отчасти виноваты сами. Для автора книги совершенно непонятна реклама интимных отношений, устроенная на страницах прессы, между восходящей звездой французского тенниса Амели Моресмо и ее подругой Сильвией Бурдон.
В книге Н. Тозья содержится немало интересных рассуждений о женском допинге. Те, кто приобщается к нему, считает теннисистка, так и не одерживают крупных побед. Спортсменки принимают стимулирующие препараты, чтобы скрыть свои недостатки в игре, когда они начинают чувствовать, что достигли предела своих профессиональных возможностей. За последние годы, пишет Н. Тозья, некоторые теннисистки с изящными, почти как у манекенщиц, талиями превратились по виду в метательниц молота. Однако им так и не удалось достигнуть прогресса в своей игре. Не стоит связываться с допингом хотя бы потому, что есть пример М. Хингис и Л. Давенпорт. Эти девушки, занимая первое и второе места в мировой теннисной классификации, сохранили классические женские пропорции.
Огромное значение для карьеры теннисисток имеет поддержка со стороны спонсоров. В этой связи Н. Тозья пишет, что в последние годы особой популярностью у спортсменок стали пользоваться платья, в которых стали, например, появляться на корте Мэри Пирс и сестры Уильямс. Однажды, вспоминает Н. Тозья, я одевалась рядом со Штеффи Граф, которая должна была играть в майке и спортивной юбке. Я поинтересовалась, почему Штефи не играет в платье. На это Граф ответила с некоторой обидой в голосе: "У нас (имелась в виду компания "Адидас") платья предназначены для Курниковой". Оказывается, спонсоры предпочитают наряжать теннисисток в исключительно созданные для них туалеты, "подающие" их внешние достоинства.
Кстати, в своей книге Н. Тозья вовсе не подвергает критике нашу Курникову. Наоборот, она пишет, что за последнее время игра Анны значительно улучшилась, она достигла серьезного прогресса и теперь "способна полностью сконцентрировать свое внимание на мяче". Россиянка больше не думает о том, чтобы встретить во время игры устремленные на нее восхищенные взгляды. И если она будет продолжать в том же духе, то станет очень сильной. Но при условии, что Анна "сумеет противостоять рожденному средствами массовой информации циклону, в центре которого она находится".
Замужние женщины, пишет Н. Тозья, не относятся к большинству тех, кто выходят на теннисные корты. Их можно сосчитать буквально по пальцам. Так, австрийская теннисистка Барбара Шетт, еще недавно входившая в мировую десятку, живет со своим тренером. Она изящна, элегантна и любезна, но в то же время часто весьма грубо обходится со своим спутником жизни. Бельгийская же спортсмена Доминик Ван Роост, наоборот, разъезжает по турнирам со своим мужем, который не является ее тренером. Ради нее он отказался от карьеры. Пошел на это, освободившись от комплекса, что его жена зарабатывает деньги для двоих. И в этом плане Доминик повезло, потому что многие мужья с трудом выносили такое положение. Им все время казалось, что они находятся в подчинении у своих жен. Мужчины и женщины, которые сосуществуют в теннисе, стараются жить, как и все, пишет Н. Тозья. Но общая страсть к теннису настолько пленяет их, что, глядя на таких супругов, я иногда спрашиваю себя: о чем они могут говорить, кроме тенниса, есть ли для них жизнь за пределами корта?
Натали Тозья вспоминает о выступлениях знаменитой теннисистки Крис Эверт, которая казалась "грациозной, женственной и всегда улыбающейся". Но мы, теннисистки, знали, как она умела влиять в свою пользу на решения боковых судей. В раздевалке, за пределами корта К. Эверт смотрела на все свысока, общаясь лишь с несколькими американками. В отличие от нее Мартина Навратилова служила примером образцового поведения как на теннисном корте, так и вне его. Она всегда была доброжелательной и очень простой в общении. Навратилова явилась "своего рода матерью современного профессионального тенниса".
Но, пожалуй, с наибольшим уважением и почтением автор книги относится к Штеффи Граф, которая "сумела найти средства противостояния многим поколениям спортсменок в постоянно прогрессирующем виде спорта". Она ушла из тенниса "во всей своей красе". По мнению Н. Тозья, немецкая теннисистка сочетала в себе доброжелательность и одновременно недоступность. Именно так она защищала себя, понимая, что в этом бескомпромиссном мире лучше всего сохранять таинственность. Ведь тогда меньше даешь шансов своим соперницам. Рассуждая о романе Ш. Граф с А. Агасси, автор напоминает, что многие противились этой связи и даже хотели помешать ей. Но, закончив выступления, Штеффи как бы заявила всему миру: "Теперь я хочу жить так, как хочу, и мне все равно, что вы думаете". Она поступила совершенно правильно, заключает Н. Тозья.
Но если Граф придала теннису большую атлетичность, следовательно, и зрелищность, то подлинную революцию в нем произвела Моника Селеш, которая вовсе не выглядит атлетичной. Но именно ей женский теннис обязан значительной частью своего современного успеха, несмотря на то, что Моника иногда нарушала спортивный режим, - лакомясь гамбургерами с картошкой фри. Появление Селеш на корте в 1989 году потрясло всех специалистов, в особенности ее умение отбивать мяч сразу же после отскока.
Скоростные качества М. Селеш в дальнейшем были дополнены продуманностью в игре, которую демонстрирует ныне Мартина Хингис. Кстати, мама назвала ее Мартиной в честь знаменитой предшественницы - тоже чешки М. Навратиловой. Что же касается Венеры Уильямс, то у нее, по мнению Н. Тозья, нет уважения ни к своим соперницам, ни к организаторам соревнований.
Очень интересно Н. Тозья рассказывает о белорусской теннисистке Н. Зверевой. Она выбрала свой путь с благословения отца-тренера. Зверева очень трогательная, симпатичная и совершенно не похожа на стереотип современной теннисистки. Она никому не завидует. И когда ей надоедает жизнь в теннисе, Наташа надевает платье и отправляется танцевать в ночной клуб, где прекрасно проводит время, а под утро возвращается в прекрасном настроении...
В своей книги Н. Тозья составила список городов, где состоятся турниры, в которых она должна была участвовать. Есть в нем и Москва. Каждая Натали, пишет теннисистка, которая уважает себя, должна знать Красную площадь. Делая такое признание, она имела в виду знаменитую песню "Натали", впервые исполненную французским певцом Ж. Беко. В ней он поет о том, как посетил Красную площадь вместе с хорошенькой русской переводчицей Наташей. Площадь великолепна, восхищается Н. Тозья. В то же время на нее не произвел никакого впечатления мавзолей Ленина. Говорят, заключает француженка, что надо обязательно побывать в Кремле. Во время последнего турнира на кубок Кремля Натали осуществила задуманное. Но, увы, время берет свое. В будущем году Натали резко сократит количество своих выступлений. А дальше, судя по всему, недалеко и от расставания с большим теннисом.