Не стало великого певца и человека – Александра Филипповича Ведерникова
Про таких говорят – человек-эпоха. Человек-глыба. 90 лет жизни, десятки спетых басовых и бас-баритоновых оперных партий, а русский репертуар – практически весь. Но хороших певцов немало. Однако таких, внутри которых живут все их большие и малые герои, от крестьянина Ивана Сусанина до царя Бориса, от благобразного смутьяна Досифея до буйного гуляки Галицкого, от бойкого таратора Фарлафа до мудрого и страстного полководца Кутузова – единицы. А уж тех, кто, до девятого десятка сохранив голос, сохранил и более важное – цельность натуры, трезвое осознание своего места в жизни и проистекающую из него спокойную скромность… в общем, он, наверное, один такой.
Сам себя Ведерников называл счастливым человеком. Вятский уроженец, для которого слова «труд» и «пение» с детства были неразрывны: в семейной артели (отец и пятеро сыновей – мастеров по изготовлению тарантасов) не мыслили работы без песни. Первым вокальным опытом 3-летнего Саши была мелодия «Во кузнице», спетая на табуретке и обращенная к коту-копилке, заменявшем публику.
Везло и затем, когда, переселившись с семьей на Южный Урал, Александр встретил ссыльного немца-художника Даниила Данииловича Лидера, развившего в подростке страсть к искусству – в школе на уроках рисования, в совместных странствиях по селам с передвижным театром и пьесами Островского, в беседах о философии Гегеля и Фейербаха…
Повезло, когда выпускника горного техникума после первого же прослушивания приняли в Свердловское музыкальное училище, даже не глянув на документы. И когда со справкой о приеме в училище юноша вернулся в свой горняцкий поселок и управляющий трестом, вместо того чтобы гневно затопать ногами, значительно сказал: «Советская власть никогда не препятствовала развитию талантов» – и отпустил в музыку.
Дальше были Московская консерватория, два года в ленинградском Кировском театре, где молодой певец с удивлением обнаружил, что в вузе его «забыли» научить дышать на сцене, и ему элементарно не хватает сил на оперную партию. Но вновь повезло – перевестись в Москву в Большой, а там – опыт старших товарищей, командировка на два года в Милан… И тридцать звездных лет на сцене ГАБТа. А еще – громадная концертная работа. И – то, чем Ведерников точно останется в истории музыки: первые, ставшие классическими исполнения многих произведений Георгия Свиридова.
Не забудем и о таких «опусах» Александра Филипповича, как его дети: всемирно известный оперный дирижер Александр Ведерников-младший, художник Борис, преподавательница музыкальной школы Марина…
О великом певце написано много, а сколько еще будет написано. Припомню здесь лишь несколько эпизодов, которые наблюдал лично. Как-то брал у Александра Филипповича интервью. Был тогда под впечатлением от фильма «Катерина Измайлова» по опере Шостаковича. В самом деле, представить себе лучшего Бориса Тимофеевича, чем этот вятский хитрован с иронической усмешкой и потрясающим по подвижности басом вряд ли возможно. В ответ на мой восторг – никакого пафоса, никакого надувания щек (Александру Филипповичу при его стати это было просто не нужно). Махнул рукой и как о чем-то обыденном, вроде – ну, попросила жена сходить за картошкой, – сказал-хохотнул: «Позвонили из Киева, через неделю запись – можешь приехать? Подготовил партию, приехал, записали». Теперь это классика мирового музыкального кино, украшенная участием Галины Вишневской, Александра Ведерникова, замечательного киевского дирижера Константина Симеонова.
Другая история: Курск, декабрь 1998 года. Фестиваль музыки Георгия Свиридова на его родине – первый, прошедший без самого композитора, скончавшегося в январе. В афише, конечно, концерт Ведерникова – исполнителя, бывшего бок о бок с автором «Патетической оратории» на протяжении 40 лет. Не все отчетливо сохранилось в памяти – но вот исполнение «Петербургской песенки» помню прочно. Тем, кто не знает или подзабыл – это на стихи Блока: «Хожу, брожу понурый один в своей норе». Стремительный, с лихой сумасшедшинкой вальс о чувствах молодого человека, которому «Ведь нечего бояться/ И нечего терять.../ Но надо ли сказаться?/ Но можно ли сказать?/ И что ей молвить – нежной?/ Что сердце расцвело?/ Что ветер веет снежный?/ Что в комнате светло?» Заметьте, певцу – без нескольких дней 71 год. Голос уже не совсем такой, какой в пору лучших спектаклей «Войны и мира», «Бориса Годунова», «Ивана Сусанина», «Евгения Онегина» и прочих в Большом театре. Но сколько отчаянного огня в исполнении! Страстный душевный выплеск человека, мучающегося от громадной невысказанной любви. Вот он, настоящий Свиридов, настоящий Блок!.. И настоящий артист Ведерников.
В те дни по миру гремел со свиридовскими романсами другой великий русский певец, Дмитрий Хворостовский. Он пел изумительно – безупречным, даже каким-то дистиллированным по красоте голосом…. Но – да простит меня Дмитрий, теперь они с Александром Филипповичем вместе, на одних музыкальных небесах – понял я, о чем эта вещь, благодаря Ведерникову.
Тогда же, в Курске, один «прогрессивный» журналист задал Ведерникову вопрос с подколом: отчего произведения Свиридова так любили секретари ЦК?.. Александр Филиппович, конечно, мог рассказать, как эти «секретари ЦК» звонили на телевидение, требуя, чтобы «тревожную музыку Свиридова» убрали из программы «Время». Но он ответил, опираясь только на собственный опыт:
– Однажды в годы правления Брежнева пригласили на прием в Кремль и попросили спеть. Я исполнил «Честную бедность» на стихи Бернса – и увидел, как при звуках припева «Бревно останется бревном и в орденах, и в лентах» присутствующие меняются в лицах... Больше меня в Кремль не звали.
В «бедности» он со своей женой Натальей Николаевной Гуреевой, профессором органа в Московской консерватории, конечно, не жил, по крайней мере последние десятилетия. А вот в честности – безусловно. И уж точно без всякой роскоши, особенно в сравнении с иными нынешними «звездами» и командирами искусства. Просто обставленная московская квартира, заброшенная дача, где он давно уже не бывал: не хватало сил. Кстати, прийти в эту квартиру не составляло особого труда. Хозяин откровенно радовался любому интересу к истории нашей музыки, на гостя (в том числе на журналиста) выливался щедрый поток сюжетов, шуток, добродушного (хотя иногда и очень ядовитого) похохатывания в адрес общепринятых кумиров.
А какой архив он оставил! Какую изумительную фотохронику жизни Свиридова создал – ведь часто гастролировали вместе, а фотографировал Александр Филиппович мастерски. Когда праздновалось 100-летие со дня рождения композитора, из печати вышел альбом этих снимков, на которых можно видеть Георгия Васильевича не только в концертных залах, но и на просторах страны, на холмах его родной курской земли. А какие потрясающие портреты Свиридова написал как живописец – те давние уроки художества не пропали даром.
Грешен, не знаю, устраивались ли где-нибудь фестивали или просто концерты в честь 90-летия Ведерникова, которое случилось 23 декабря. Хотя еще год назад артист выступал с небольшими концертными номерами… Но думаю, сейчас самое время посвятить ему такой фестиваль. Как минимум собрать выставку фотографий, живописи, памятных документов. Может быть, в Большом театре, хотя там ее увидят только зрители спектаклей. Может быть, в Бахрушинском музее – это место более демократично. Сам-то Александр Филиппович наверняка был бы рад любому знаку внимания. Простота – спутник истинного величия души.