Накануне юбилея Наталья Бондарчук выпустила книгу «Единственные дни», сняла фильм «Гоголь. Ближайший». Актриса рассказала «Труду» о своих славных родителях, а также о взаимоотношениях с Тарковским и Бурляевым.

— Раньше вы были актрисой, как ваша мама Инна Макарова, потом последовали по стопам отца Сергея Бондарчука и занялись режиссурой. Какие качества вы унаследовали от родителей?

— Главное, что я унаследовала от мамы и папы, — это выносливость и готовность взять ответственность на себя в трудные моменты. Мама из сибирского городка Тайга и папа из села Белозерки, что под Одессой, не стали бы народными артистами СССР, если бы не умели преодолевать трудности.

— Когда ваши родители развелись, часто ли вы общались с отцом?

— Первые восемь лет жизни я находилась больше с папой, чем с мамой. А когда родители расстались, я столкнулась с весьма неприятным явлением — отсутствием в моей жизни папы в течение целых пяти лет. Никогда не забуду слезы на его глазах в момент нашей встречи после долгой разлуки. Папа тогда мне сказал, что хочет снять меня в роли девочки Наташи Ростовой в «Войне и мире». Я тогда была черноглазая, очень худенькая, но сыграть Наташу мне не удалось.

— В романе Наташа некрасивая, а вы ведь были одной из первых красавиц в кинематографе 70-х…

— Не вводите в заблуждение читателя — писаной красавицей я никогда не была. Моя бабушка часто повторяла фразу, которую я переняла на свой счет: «Я никогда не была красивой, но была чертовски мила». Выразительные черные глаза, доставшиеся мне от папы, делали меня привлекательной. Правда, из-за черных глаз мне не посчастливилось сыграть Наташу Ростову. Папа утвердил на роль взрослой Наташи синеглазую Люсю Савельеву, и я со своими жгучими глазами уже никак не могла претендовать на роль маленькой Наташи. Потом мы с папой встретились, когда я оканчивала ВГИК, на моем дипломном спектакле «Красное и черное». Он видел картину Андрея Тарковского «Солярис», где я сыграла Хари.

— В своей книге «Единственные дни» вы рассказали о страстной любви к Андрею Тарковскому. Он был вашей самой большой любовью в жизни?

— Нельзя меру любви взвешивать на весах. Если любовь есть, то она есть. В настоящий момент моя любовь к Андрею Тарковскому приняла спокойные тона, но осталась преданность этому великому художнику. В жизни Андрея все было очень непросто — и любовь, и творчество. Чем больше я отхожу от пространства, в котором мы с Андреем были вместе, тем больше понимаю, что мы с ним останемся навсегда.

— У Тарковского была не совсем счастливая личная жизнь. У вас не возникало мысли, что, если бы вы были женой Тарковского, у него многое сложилось бы по-другому?

— У меня никогда не возникало даже мысли стать женой Андрея Тарковского. Любовь — другое дело. Когда мы были с Андреем близки, он был женат, у него рос сын Андрюша, которого он невероятно сильно любил. Насколько мне известно, у Андрея действительно были сложные отношения с Ларисой. Но светлая ей память, потому что она вынесла свой крест. Быть женой гения — это нелегко.

— На примере своих родителей вы видели, как тяжело строить семью со знаменитым актером. Но сами вышли замуж за Николая Бурляева, который прославился в юном возрасте, снявшись в фильме Тарковского «Иваново детство». Чужой опыт ничему не учит, не так ли?

— Как поется в старой песенке, «любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». С Николаем Петровичем мы слишком сильно совпали по духовной линии, потому что оба были «детьми» Тарковского. Однажды Андрей Арсеньевич сказал мне фразу, которая для меня очень важна до сих пор: «У меня такое ощущение, что я тебя родил». В какой-то степени Тарковский породил актера Бурляева, который снимался у него еще мальчиком. Николай Петрович, увидев меня в фильме Тарковского «Солярис», решил, что только я буду его любимой и больше никто. И добился своего.

— Как Андрей Тарковский воспринял ваш брак с Бурляевым? Одобрил ли его? Возможно, ему было все равно?

— Это не так. У Андрея Арсеньевича было сложное чувство к нашему браку, и вряд ли я смогу его правильно описать.