Захаров не побоялся взять на себя роль трибуна и обличителя нравов, огорчив при этом богатую публику, для которой Ленком уже давненько стал модной игрушкой. По-видимому, мэтру надоело веселить народ. Он решил настроить театр на более серьезную волну, заставить зрителей заглянуть в себя и спросить: почему при сегодняшней демократии страх людей за свою жизнь и будущее не только не уменьшился, а увеличился? Не случайно же он выбрал для новой постановки две пьесы самых "непокорных" авторов прошлого столетия: Фридриха Дюрренматта - "Ночной разговор" и Жана Ануйя - "Эвридику".
Изначально Захаров хотел назвать спектакль "Метаморфозы", но потом передумал и выбрал другое - "Плач палача", придав ему несколько устрашающий смысл. Но почему палач плачет? Да потому, что его выворачивает наизнанку от такой работы и бывает жалко своих жертв - честных людей, хотя в течение всего спектакля Александр Абдулов, исполняющий эту роль, не проронил ни единой слезинки. Но ведь плакать можно и с сухими глазами... Одним словом, совесть у него еще сохранилась. Это одна из метаморфоз, которыми изобилует спектакль, как, впрочем, и интересными метафорами.
Вообще-то Марк Анатольевич известен как мастер "художественного прессинга". Он способен заставить публику смеяться до колик в животе, а может и довести ее до отчаяния. Вот и на этот раз встреча киллера с писателем, которого он пришел убивать, напоминает кафкианский бред. Такое, казалось, не привидится даже в самом кошмарном сне... Но разве захват заложников на спектакле "Норд-Ост" в центре Москвы - это не бред? Так что художественные метафоры для своего спектакля Марк Захаров брал из жизни.
Ну не понял наивный писака намеков сверху, что пора ему заткнуться со своей правдой, объясняет зрителям ночной гость, поэтому его и прислали. Звать же кого-то на помощь бессмысленно, потому что люди давно привыкли жить, как улитки, зная, что ни государство, ни кто иной не защитит. В какой-то момент зрители тоже начинают ощущать себя жертвами хладнокровного убийцы с 27-летним стажем. Им даже не смешно, когда писатель (его играет Александр Лазарев) начинает записывать убойные афоризмы киллера и предлагает ему выпить. Правда, остается маленькая надежда, что он пожалеет невинную жертву, и кровь не прольется... Э, нет, господа, это вам не мелодрама, а триллер, подчеркивает режиссер. Не этот палач, так другой убьет... Поэтому скромный писатель покорно ложится на пол, и... в темноте раздается выстрел!
Боже мой, как же становится легко, когда черная комната исчезает и потоки света буквально обрушиваются на зрительный зал. Как прекрасно выглядят воздушные конструкции огромного, сказочно белого вокзала, придуманные художником Олегом Шейнцисом, где оказываются палач и его ожившая жертва. Неожиданная смена декораций настолько сильно бьет по психике зрителей, что они не сразу узнают в респектабельном господине, одетом в белое пальто и шляпу, прежнего убийцу - игра метаморфоз продолжается.
Если в первой части спектакля "Ночной разговор" палач Абдулова выступал в роли философа-убийцы, то в "Эвридике" режиссер превратил его в наместника дьявола на земле или кого-то еще в этом роде, это уж как кому подскажет воображение. Вообще-то такого персонажа в пьесе Ануйя нет, но поскольку режиссеру надо было связать два произведения вместе, прочертив через них линию смерти, то лучшего ведущего, чем палач, для этого было не сыскать. Своеобразная трансформация происходит с убитым писателем. В "Эвридике", по воле режиссера, он "реинкарнировался" в скрипача по имени Орфей, путешествующего вместе со своим занудой-отцом, тоже музыкантом, которого сыграл с присущим ему юмором Леонид Броневой. Он, конечно, человек маленький, не то что палач, свидетель и участник сценариев уничтожения людей, но ведь не случайно чутье подсказало ему, что роман сына с комедианткой бродячей труппы закончится трагически.
Изящно тоненькая, с длинными распущенными волосами Эвридика в исполнении Марии Мироновой оставляет юношу не потому, что разлюбила. Ее вынудили это сделать те, с кем она была связана до встречи с ним: похотливые импресарио, сплетницы-подруги, мать, меняющая своих любовников, как перчатки. Эвридика боится, что Орфей не поверит ей, будто она стала другой, и поэтому бежит куда глаза глядят и погибает. Палач, все время наблюдавший за влюбленной парочкой, предвидел это, знал, что мир, погрязший в пошлости и корыстолюбии, не даст молодым осуществить свою мечту. Не зря же придуманный художником белый вокзал - не только место, откуда пассажиры на поездах уезжают в разные места, но и своего рода "накопитель" перед их отправлением в более длительное путешествие - на тот свет. Вот почему белая одежда артистов бродячей труппы сливается с мертвенно-белым светом, и они кажутся марионетками, у которых нет ни сердца, ни высоких помыслов, ничего, кроме страха.
Марк Захаров понимал, что такой апокалипсический финал спектакля не устроит публику, ей непременно надо дать какие-то успокаивающие таблетки. И вывел на сцену целый духовой оркестр с дирижером-палачом, который под бравурные звуки марша призвал всех присутствующих наслаждаться жизнью...