В милиции сделали вывод: смерть не криминальная, это самоубийство на бытовой почве. Зять "отомстил" своей теще. Так и написал в предсмертной записке: "Прошу винить тещу..."
Вообще-то записка была пространной. "Сидим, целуемся, прощаемся с жизнью, - пишет глава семейства. - И наш ребенок, которого теща называла "выблядок", уходит вместе с нами потому, что без нас никому не будет нужен. Просим похоронить всех вместе. Решение принимаем в здравом уме и добровольно поджигаем дом, чтобы теще ничего не досталось - ни кола ни двора."
А началось все с того, что у тети Маши и ее дочки Светы появился жилец. Сдавали они Юрию комнатку, а он помогал по дому, в огороде. Мужские-то руки в хозяйстве ох как нужны! Парень он был заметный, аккуратный, с образованием. Светка глядела на него как на бога, тем более что сама, окончив школу для умственно отсталых, особыми познаниями не отличалась. Зато статная была девка, этакий кустодиевский типаж. Ясно, не углядела мать за молодыми, родилась у них дочка. Скандал был, конечно, до потолка, хотя те и расписались потом чин чином. Впрочем, дело было даже не в том, что дочка вышла замуж без материнского благословения. Зять тещу не устраивал по многим причинам.
Пользуясь безграничной любовью и преданностью молодой супруги, он, по сути, превратил ее в рабыню. Целыми днями валяясь в койке, он то и дело командовал: то принеси, это унеси. И хотя не сказать, что был запойным, но денежки постоянно "утекали" на водку. Пропив дочерины "декретные", не брезговал и тещиной пенсией. Та пыталась образумить дочь, "привести в чувство" зятя, но Юрий все больше входил в роль царька этого маленького мира. Дошло до того, что, то ли в отместку, то ли еще по какому умыслу, но попытался он мать своей супруги... изнасиловать. Та написала заявление в милицию.
Трудно представить, что творилось в голове интеллигентного с виду человека, написавшего: "Не дай Бог, кому приведется видеть, как умирает дочка и вешается жена". Но именно он решился на этот страшный шаг. Светлана же только подчинилась воле суженого, а малышку Оленьку никто не спросил. В поселке теперь много судачат об этом деле.